Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 1

– Джимми Уэйн,– уточнил Арон.

– Какая разница. Ты думаешь, нам стоит беспокоить твое начальство в посольстве, чтобы они отрядили настоящих агентов заниматься этим делом? Ведь это может дойти до Давида, а он так болен… И все из-за какого-то дурацкого сборища, где обсуждались порнофильмы или не знаю что еще?

Арон густо покраснел. На какую-то секунду Сол испугался, что он заплачет.

– О'кей, дядя Сол. Значит, ты мне ничего не скажешь?

Ласки снова коснулся руки племянника:

– Клянусь могилой твоей матери, Модди, я рассказал тебе все, в чем сам смог разобраться. Я пробуду в Вашингтоне еще пару дней. Возможно, смогу выбраться к тебе, повидаюсь с Деборой, и мы снова потолкуем. Это за рекой, да?

– В Александрии,– ответил Арон.– Сегодня не сможешь?

– Мне нужно еще кое-кого навестить. А вот завтра… Я соскучился по домашней еде.– Сол глянул через плечо на трех израильтян – кроме них, в ресторане уже никого не осталось.– Что мы им скажем?

Арон поправил очки.

– Только Леви знает, почему мы здесь. Мы, так или иначе, собирались пойти пообедать.– Арон пристально посмотрел ему в глаза.– Ты сам точно знаешь, что ты делаешь, дядя Сол?

– Да, знаю. Пока что мне хотелось бы делать как можно меньше, немного отдохнуть до конца отпуска, подготовиться к январским лекциям. Модди, надеюсь, ты не станешь посылать кого-нибудь из них следить за мной? – Сол мотнул головой в сторону израильтян.– Это было бы некорректно по отношению к одной моей… коллеге, с которой я собираюсь пойти сегодня в ресторан.

Арон усмехнулся.

– В любом случае у нас для этого нет людей. Здесь только Леви – в каком-то смысле полевой агент. Гарри и Барбара работают со мной в шифровальном отделе.– Они поднялись из-за стола.– Значит, завтра, дядя Сол? Мне заехать за тобой?

– Нет, я взял машину напрокат. Около шести?

– Раньше, если сможешь. Чтобы у тебя было время поиграть с близнецами до обеда.

– Тогда в четыре тридцать.

– И мы потолкуем?

– Обещаю,– кивнул Сол.

Они дружески обнялись и разошлись. Сол постоял у входа в магазин подарков, пока Гарри, Барбара и смуглый парень, которого звали Леви, не ушли. Затем он медленно поднялся наверх, в отдел импрессионистов.

«Девочка в соломенной шляпке» все еще ждала его, глядя чуть вверх со своим немного испуганным, немного озадаченным, немного обиженным выражением, которое так задевало какую-то струнку в душе Сола. Он долго стоял у картины, думая о таких вещах, как семья, месть и страх. Он втянул родственников в схватку, которая ни при каких обстоятельствах не должна была стать их делом, и это заставляло его усомниться в собственной этике, хотя сомнений в разумности сделанного не было.

Сол решил вернуться в отель, как следует попариться в ванной и почитать книгу Мортимера Адлера. Потом, когда настанет время льготного тарифа, он позвонит в Чарлстон и поговорит с ними обоими – с шерифом и Натали. Он скажет им, что разговор вышел удачным, что продюсер, погибший в авиакатастрофе, определенно не тот немецкий оберст, который привиделся ему в кошмарных снах. Он пожалуется, что в последнее время находился в состоянии стресса, и пусть они сами сделают нужные выводы из его истолкования роли Нины Дрейтон в чарлстонских событиях.

Сол все еще стоял, погруженной в свои мысли, когда тихий голос за его спиной произнес:

– Очень милая картина, не правда ли? Какая жалость, что девочка, которая позировала для нее, наверное, давно уже умерла, а тело ее сгнило.

Сол резко обернулся. Перед ним стоял Френсис Харрингтон собственной персоной, но ужасно похожий на фашиста. Глаза его странно светились, бледное веснушчатое лицо выглядело посмертной маской. Вялые, безвольные губы марионетки дернулись, будто кто-то потянул их за веревочки, и сложились в гримасу, обнажив зубы в страшном подобии улыбки.

– Guten Tag, mein alte Freund,– сказало чудовище в облике Френсиса Харрингтона.– Wie geht's, mein kleiner Bauer? Моя любимая пешечка?

В вестибюле больницы, в самом центре, где обычно толкались посетители, стояла украшенная серебряная елка. Пять подарочных пакетов, пустых, но очень ярких, лежали под ней, а с ветвей свисали бумажные игрушки, сделанные детьми. На вымощенный плитками пол белыми и желтыми прямоугольниками падал солнечный свет.

Шериф Бобби Джо Джентри пересек вестибюль и направился к лифтам.

– Доброе утро и счастливого Рождества, миз Хауэлл,– приветствовал он дежурную за стойкой. В руках у него был огромный белый бумажный пакет.