Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 1

– Я спрашиваю, куда едем? – крикнул водитель. Я моргнула. В голове было пусто.

– В центр? – спросил он.– К отелю?

– Да.– Было такое впечатление, что я не говорю на этом языке.

– К какому отелю?

За левым глазом у меня вдруг вспыхнула слепящая боль. Я почувствовала, как она перетекает из мозга к шее, а потом заполняет все тело, словно жидкое пламя. С секунду я не могла дышать. Просто сидела, сжимая ридикюль и соломенную корзинку, и ждала, пока боль утихнет.

– …или как? – спросил водитель.

– Извините? – Голос мой звучал словно шелест мертвых стеблей кукурузы на сухом ветру.

– Мне выбираться на скоростное шоссе?

– «Шератон».– Слово прозвучало для меня полной бессмыслицей. Боль начала уходить, но к горлу подступила тошнота.

– В центре или в аэропорту?

– В центре.– Я совершенно не понимала, о чем идет речь.

– Хорошо.

Я откинулась на холодный винил. Полосы света пересекали зловонную внутренность такси через равные промежутки времени, создавая гипнотический эффект. Я сосредоточилась на том, чтобы выровнять дыхание. Шорох шин, катящихся по мокрому асфальту, медленно пробивался сквозь гул в ушах. «Мелани, дорогая…»

– Как тебя зовут? – прошептала я.

—А?

– Как тебя зовут? – резко повторила я.

– Стив Лентон. Вот тут написано. А что?

– Где ты живешь?

– А зачем?

Мне это надоело. Несмотря на головную боль и подступающую тошноту, я крепко сжала его сознание. На несколько секунд он скорчился за рулем, затем я велела ему выпрямиться и снова смотреть на дорогу.

– Где ты живешь?

Картинки, образы, женщина со светлыми редкими волосами перед гаражом. Говори!

– Бьюла-Хайтс.– Голос водителя звучал глухо, монотонно.

– Далеко отсюда?

– Пятнадцать минут.

– Ты живешь один?

Печаль. Чувство потери. Ревность. Исполненный боли образ блондинки с сопливым ребенком на руках, громкий злой голос, красное платье удаляется по тротуару. В последний раз мелькает ее машина. Жалость к себе. Слова из песни в стиле «кантри», соответствующие ситуации.

– Едем туда,– сказала я. Наверное, я действительно сказала это. Закрыв глаза, я слушала, как шуршат шины по мокрому асфальту.

Дом таксиста был погружен в темноту. Он походил на все остальные жалкие маленькие домишки в этом районе, мимо которых мы проехали: оштукатуренные стены, одно большое окно, выходящее на крохотный прямоугольник сада, гараж размером с весь остальной дом. Никто нас не видел, когда мы подъезжали. Таксист открыл двери гаража, и мы въехали внутрь. Там стоял «бьюик» новой модели, темно-синий или черный, трудно было сказать при таком плохом освещении. Я заставила его выкатить «бьюик» на дорожку перед гаражом, а потом вернуться. Мотор такси по-прежнему работал. Водитель закрыл дверь гаража.

– Покажи мне дом,– тихо попросила я.

В доме было все так, как я и предполагала, и оттого еще тоскливее. В раковине лежали грязные тарелки, по полу в спальне разбросаны носки и белье, везде валялись газеты, а со стен на это безобразие смотрели дешевые фотографии детей с глазами лани.

– Где твой пистолет? – спросила я.

Мне не нужно было прощупывать его мозг, чтобы выяснить, есть ли у него оружие. В конце концов, это юг. Таксист повел меня вниз по лестнице, в плохо освещенную мастерскую. На голых шлакоблочных стенах висели старые календари с фотографиями обнаженных женщин. Мужчина мотнул головой в сторону дешевого металлического шкафчика, где у него хранились дробовик, охотничий карабин и два пистолета, завернутые в промасленные тряпки. Один из них оказался длинноствольным тренировочным пистолетом небольшого калибра, и притом неавтоматическим. Другой – более знакомое мне оружие: револьвер тридцать восьмого калибра со стволом сантиметров восемнадцать, немного похожий на антикварный револьвер Чарлза. Я уложила в корзину револьвер, три пачки патронов, и мы вернулись на кухню.

Водитель принес ключи от «бьюика», и я принялась сочинять записку, которую он должен был оставить. Записка получилась не очень оригинальная – одиночество, угрызения совести, невозможность жить так дальше. Власти могли заметить исчезновение револьвера, и уж конечно они будут искать машину, но убедительность записки и выбор способа должны снять подозрения. Во всяком случае, я на это надеялась.

Водитель вернулся в свое такси. Дверь из кухни в гараж осталась открытой всего на несколько секунд, но и этого хватило, чтобы глаза мои заслезились от выхлопных газов. Когда я в последний раз мельком глянула на мужчину, он сидел в машине выпрямившись, руки его крепко держали руль, а глаза смотрели прямо перед собой, за горизонт невидимого шоссе. Я закрыла дверь.