Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 2

– Хорошо, Тони. Мы ценим твою помощь. Теперь нам остается попросить лишь об одной услуге, которая и станет условием твоего освобождения.

– О какой? – устало спросил Хэрод.

– Ты сказал, что получишь так называемых волонтеров от Ричарда Хейнса в субботу, тринадцатого июня. Мы свяжемся с тобой в пятницу, двенадцатого. У нас будет несколько других человек, которыми ты заменишь волонтеров Хейнса.

«Ну конечно! – подумал Хэрод. – Вилли хочет играть краплеными картами». Мысль об этом действительно потрясла его. Значит, Вилли на самом деле собирается прибыть на остров!

– Ну, как? – осведомился мужчина в капюшоне.

– Согласен. – Хэрод все еще не мог поверить в то, что его отпустят. Он готов был согласиться на что угодно. Все равно он тоже будет играть краплеными картами.

– И ты, надеюсь, не станешь упоминать о замене?

– Нет.

– Ты понимаешь, что твоя жизнь зависит от этого? Сейчас и в дальнейшем. Наказание за измену будет самым суровым, Тони.

– Я понял. – Хэрод изумился: неужели Вилли считает его настолько глупым? И насколько же поглупел сам Вилли? «Волонтеры», как назвал их этот тип, были наперечет и обнаженными дожидались в загоне того момента, пока непредсказуемая жеребьевка не определит, кто и когда будет использован. Хэрод не представлял себе, что Вилли здесь сможет придумать, а если он надеялся таким образом пронести оружие через посты охраны Барента, значит, он действительно превратился в умственно отсталого придурка, за которого Хэрод ошибочно принимал его раньше.

– Да, – повторил Хэрод. – Я согласен.

– Sehr gut, – одобрил человек в капюшоне.

Тони решил, что позвонит Баренту, как только примет ванну, что-нибудь выпьет и обсудит все произошедшее с Марией Чен. Он гадал, тревожилась ли она о нем, скучала ли? Как часто в течение последних лет он исчезал на несколько дней, даже недель, не ставя ее в известность, куда направляется. Улыбка Хэрода увяла, когда он понял, насколько уязвимым сделал его этот образ жизни.

Плавно остановив «феррари» под мрачным взглядом сатира, он направился к дому. Сначала он примет ванну, потом выпьет виски и…

Парадная дверь была распахнута. Хэрод застыл на месте и лишь через минуту заставил себя войти в дом, чувствуя, как у него снова начинает сильно кружиться голова. Не переставая звать Марию Чен, он окинул взглядом стены, мебель, даже не замечая, что она перевернута, пока не споткнулся о кресло и не рухнул на ковер. Он вскочил на ноги и, не переставая кричать, принялся бегать из комнаты в комнату.

Марию Чен он нашел в кабинете на полу. Она лежала возле своего стола, ее черные волосы запеклись от крови, лицо распухло так, что его трудно было узнать. Рот тоже был в крови, она тяжело дышала…

Хэрод обогнул стол, опустился на колени и взял ее голову дрожащими руками. Едва он прикоснулся к ней, она застонала:

– Тони…

Хэрод с изумлением обнаружил, что сейчас, когда его переполнял такой гнев, которого он никогда раньше не испытывал, ему на ум не приходили никакие ругательства. Из груди не вырывалось ни единого крика. Когда к нему вернулся дар речи, он смог лишь хрипло прошептать:

– Кто это сделал с тобой? Когда?

Губы девушки были так изуродованы, что Хэроду пришлось наклониться, чтобы расслышать слова:

– Прошлой ночью… Трое… Искали тебя… Они не сказали, кто послал их, но я видела Хейнса… в машине… прежде чем они позвонили.

Хэрод жестом заставил ее замолчать и с бесконечной нежностью поднял на руки. Он понес Марию к себе в комнату, по дороге убеждая себя, что ее просто жестоко избили, что она будет жива, с ней все будет в порядке, и с изумлением замечая, что по щекам его текут слезы. Это повергло его в шок.

Если прошлой ночью Хэрода искали здесь люди Барента, значит, уже не оставалось никаких сомнений, что его похитил Вилли.

Больше всего Тони хотелось сейчас снять трубку и позвонить Вилли. Он скажет ему, что теперь нет причин для изощренных игр и глупых предосторожностей.

Что бы там Вилли ни хотел сделать с Барентом, отныне Хэрод готов был во всем ему помогать.

Сол и Натали возвращались в субботу днем к своему убежищу. Натали явно испытывала облегчение, а вот чувства Сола были двойственными.

– Потенциал этих исследований вызывает благоговейный трепет, – заметил он. – Если бы я мог поработать с Хэродом хотя бы неделю, я бы собрал бессчетное количество данных.