Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 2

– Я до сих пор не могу понять, что здесь делает такая малышка, как ты, – пошутил с заднего сиденья Джексон.

Натали резко обернулась:

– Послушай, я знаю, что я здесь делаю. А вот что ты делаешь здесь?

Уловив ее напряженное состояние, Джексон улыбнулся и невозмутимо ответил:

– Братство Кирпичного завода не может смириться с тем, что являются подлые люди и начинают расправляться с его членами на нашей территории. Когда-то ведь надо рассчитаться.

Натали сжала кулаки.

– Дело не только в этом, – промолвила она. – Это не просто подлые люди.

Джексон взял ее за плечи и тихонько сжал их:

– Послушай, малышка, на этой земле есть всего три сорта людей: подлые ублюдки, подлые черные ублюдки и подлые белые ублюдки. Подлые белые ублюдки хуже всего, потому что они дольше всех занимаются этим делом. – Он бросил взгляд на пилота. – Я не хотел тебя обидеть, приятель.

– А я и не обиделся, – сказал Микс, перекинув сигару в другой угол рта и ткнув пальцем в ветровое стекло. – Вон там, на горизонте, возможно, уже наш огонек. – Он сверился с указателем скорости и добавил: – Через двадцать минут… Может, через двадцать пять.

Натали снова нащупала в сумочке «кольт» тридцать второго калибра. Всякий раз, как она прикасалась к нему, он казался ей все меньше и незначительней.

Микс дернул дроссель, и «сессна» понемногу начала терять высоту.

Сквозь пелену боли и усталости Сол заставлял себя следить за игрой. Больше всего он боялся потерять сознание или по собственной невнимательности вынудить Вилли преждевременно применить свою силу. И то и другое запустило бы механизм фазы сна, а фаза быстрого сна повлекла бы за собой многое другое.

Как же ему хотелось сейчас лечь и заснуть долгим сном без всяких сновидений. Уже полгода он видел во сне одни и те же запрограммированные сюжеты, и теперь ему казалось, что если смерть – единственный вид глубокого сна, лишенный сновидений, то он готов был приветствовать ее.

Но не сейчас.

После смерти Лугара и потери единственной дружелюбной фигуры оберст – Сол отказывался производить его в генералы – воспользовался своим сорок вторым ходом и перешел в следующую клетку, передвинув белого короля на ладью-5. Похоже, его не волновало, что он оказался на чужой половине доски: две клетки отделяли его от Свенсона, три – от Сапера, и две – от самого Барента.

Только слон мог прийти сейчас на помощь старому немцу, и Сол заставил себя сосредоточиться. Если следующий ход Барента будет направлен на слона, Сол не выдержит и тут же набросится на оберста. До Вилли было почти двадцать футов, но он уповал лишь на то, что присутствие Барента помешает охранникам сразу открыть огонь. К тому же оставался еще Том Рэйнольдс, белая пешка, стоявшая на черной клетке в трех футах от Сола. Даже если никто из охранников Барента не среагирует, оберст непременно использует Рэйнольдса, чтобы схватить его.

Сорок вторым ходом Барент перевел своего короля в квадрат королевского слона-4 и встал рядом с Саттером. Теперь от оберста его отделяла всего одна пустая клетка.

– Слон на король-3, – объявил Вилли, и Сол, встряхнувшись, поспешно двинулся вперед, пока его не подогнали.

Но даже с новой позиции ему было трудно представить это скопление уставших тел со стратегической точки зрения. Он закрыл глаза и как бы воочию увидел шахматную доску, пока Барент делал ход король-5 и перемещался на соседнюю с ним клетку.

Сол понимал, что если оберст сейчас не передвинет его, то следующим ходом Барент его съест. Он заставил себя стоять на месте, вспоминая ту ночь в бараках Челмно, когда он решил, что лучше бороться и умереть, чем позволить увести себя в темноту.

– Слон на слон-два, – скомандовал старик.

Сол шагнул назад и вправо и оказался на расстоянии хода коня от Барента.

Миллионер задумался над следующим ходом, потом кинул взгляд на Вилли и улыбнулся.

– Это правда, герр генерал, что вы присутствовали при кончине Гитлера? – спросил он.

Сол широко раскрыл глаза. Это было невероятным нарушением шахматного этикета – обращаться к сопернику в ходе игры.

Но, похоже, Вилли не возражал.

– Да, я был в бункере фюрера в его последние часы, герр Барент. И что из этого?

– Ничего, – задумчиво протянул Барент. – Я просто подумал, не оттуда ли идет ваше пристрастие к «Сумеркам богов»?

Вилли захихикал:

– Фюрер был дешевым позером. Двадцать второго апреля… помню, это было через двое суток после его дня рождения… он решил отправиться на юг и возглавить военные группировки Шернера и Кессельринга, прежде чем падет Берлин. Я убедил его остаться. На следующее утро я вылетел из города на частном самолете, используя вместо взлетной полосы аллею разрушенного зоопарка. Ваш ход, герр Барент.