Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 2

Преодолевая искушение броситься напрямик через стоянку, Сол быстро направился вдоль ограды и, дойдя до конца, свернул к пикапу. Около лежавшей на земле Натали стояли два длинноволосых мотоциклиста. Они не двигались и не предпринимали попыток помочь ей – просто смотрели.

– Извините, – пробормотал Сол, протиснувшись между ними. Он открыл заднюю дверь машины и осторожно усадил Джастина рядом с блоком питания.

– Эй, приятель! – окликнул его тот, что потолще. – Она мертва или что?

– Нет-нет, – натянуто улыбнулся Сол и, кряхтя, затащил Натали на переднее сиденье. Один сапог свалился у нее с ноги, он поднял его и снова улыбнулся мотоциклистам. – Я – врач. У нее просто бывают небольшие припадки, вызванные сердечно-легочными отеками. – Забравшись в машину и не переставая улыбаться, он положил на пол капсульное ружье. – И у мальчика то же самое. Наследственность.

Пока мотоциклисты переваривали информацию, Сол включил зажигание и дал задний ход, почти не сомневаясь, что вот-вот будет перехвачен марионетками Мелани Фуллер. Но он благополучно выехал со стоянки, а никто так и не появился.

Сол кружил по городу, пока не убедился, что их никто не преследует, и только после этого вернулся в мотель. Датчики, спрятанные в волосах Натали, по-прежнему функционировали. Он помедлил, потом отключил компьютер и, после того как осторожно занес в комнату девушку и мальчика, вернулся за аппаратурой. Тета-ритм отсутствовал, не наблюдались и всплески фазы гипноза. Энцефалограмма свидетельствовала о глубоком медикаментозном сне.

Поудобнее устроив Джастина и Натали, Сол проверил функции их жизненно важных органов. Затем закрепил электроды на голове ребенка и запустил программу, которая должна была показывать на экране обе энцефалограммы одновременно. Состояние Натали свидетельствовало о нормальном глубоком сне. Энцефалограмма же мальчика представляла собой прямую клинической смерти мозга.

Сол сосчитал его пульс, послушал сердце, проверил реакцию сетчатки глаз, измерил кровяное давление, произвел звуковую и болевую стимуляции, однако компьютер продолжал указывать на отсутствие какой-либо нервной деятельности. Тогда он подключил дополнительные электроды, но картина осталась прежней. Шестилетнего Джастина Вардена по всем принятым параметрам можно было считать мертвым – мозг его бездействовал, если не учитывать примитивных стволовых функций, поддерживавших сердцебиение, работу почек и легких, перегонявших кислород по бессознательной плоти.

Сол обхватил голову руками и долго сидел так. Было от чего прийти в отчаяние.

– Что мы будем делать? – спросила Натали, допивая вторую чашку кофе. Она пробыла без сознания чуть меньше часа, и еще минут пятнадцать ей понадобилось на то, чтобы начать мыслить отчетливо.

– Думаю, будем держать его под воздействием седативных средств, – ответил Сол. – Если мы дадим ему выйти из состояния глубокого сна, Мелани Фуллер может восстановить свой контроль над ним. Маленький мальчик, которого звали Джастин Варден, с его воспоминаниями, привязанностями, опасениями и всем тем, что составляет человеческую личность, исчез навсегда.

– Ты уверен в этом?

Сол вздохнул, поставил на стол чашку и налил себе немного виски.

– Нет, – признался он, – без более совершенной аппаратуры, сложных исследований и изучения его поведения при разных обстоятельствах утверждать это невозможно. Но, даже имея те данные, которыми я располагаю, все говорит о том, что он никогда не вернется к нормальному человеческому сознанию и с еще меньшей вероятностью когда-либо восстановит память и личностные свойства. – Он сделал большой глоток.

– Значит, все мечты об их освобождении… – начала Натали глухим голосом.

– Да. – Сол со злостью стукнул кулаком по столу. – Когда размышляешь об этом, все кажется реальным, но чем больше усилий прикладывает старуха для их обработки, тем меньше шансов. Возможно, взрослые еще продолжают сохранять остатки своих индивидуальных особенностей… Какой смысл был бы похищать медицинский персонал, если бы он лишился своих прежних навыков? Но даже в этом случае массированный мозговой контроль должен с течением времени уничтожать первоначальную личность. Это как раковая опухоль, которая постоянно разрастается, и злокачественные клетки уничтожают доброкачественные. У Натали от боли раскалывалась голова.

– А может такое быть, что одни люди поддаются контролю в большей степени, чем другие? Что среди них есть более и менее зараженные?