Андреас Эшбах: Железный человек

Теперь передо мной на столе лежали две половинки. Я склонился над ними и осмотрел под увеличением. Мне удалось, несмотря на трясущиеся руки, иголкой разъединить отдельные слои. Крохотный прибор, нигде не обозначенный на моей схеме, постепенно расслоился.

Я не инженер, но кое-что из техники нам всё-таки преподавали. Есть целый ряд технических элементов, которые я могу идентифицировать без колебаний. Если бы эта штучка из моего живота представляла собой высококомплексный прибор, нечто из класса моего Observation Detection Processor, например, я мог бы таращиться на него хоть сто лет, но так бы и не понял, что я вижу. Но здесь передо мной был прибор не бог весть какой сложности. Напротив, это была исключительно простая деталька. Простая и грубая, и можно предположить, что она пришла на ум своим создателям в последнюю очередь.

В принципе она состояла из двух частей. Первая представляла собой приёмник. Отчётливо видны были свёрнутая дипольная антенна и колебательный контур, однозначно радиоприёмник самого примитивного строения. К нему примыкал крошечный чип, – судя по кодовому номеру, дешифрующее устройство.

Вторая составная часть была простым прерывателем. Так вот для чего предназначалась эта штука. Один ввод шёл внутрь, другой выходил наружу, оба смыкались язычками и могли размыкаться под воздействием импульса.

Теперь я понял, что со мной происходило, когда время от времени – ну, если, например, я ночью особенно беспокойно ворочался и прибор был стиснут и вдавлен в брюшину – через трещинку в оболочке внутрь проникала телесная жидкость. Это случалось, должно быть, довольно часто, только, как правило, ничего не происходило, поскольку конструкция была достаточно устойчивой. Но всё же временами – например, в ночь на субботу неделю назад – доходило до того, что между контактными язычками образовывалась плёнка жидкости, которая нарушала контакт и обесточивала мою систему.

Некоторые вспомогательные методы, которые я с течением времени развил, давали эффект, судя по всему, лишь косвенно: они приводили живот в движение, и изолирующая жидкость стекала. Единственное прямое воздействие состоялось, когда я ткнул шилом сквозь брюшную стенку, прямо в точку, так что оба язычка прижались друг к другу, и жидкость из-под них выдавило.

Всё бы хорошо, но вопрос был, собственно, в том, для чего всё это было предназначено. Прибор, который по сигналу прерывал электроснабжение моей системы. Импульс, судя по всему, кодировался. Другими словами, та деталь, которую доктор О'Ши из меня убрал, была задумана для того, чтобы кто-то, знающий код, мог при желании перекрыть мне кислород.

Вот потому я тут сижу и думаю о смерти. Уже давно полдень, мне видны огромные, молочно-серые облака, которые переваливаются через Дингл, слегка моросит, как в большей или меньшей степени моросит каждый день, и я пытаюсь понять, что имел в виду Сенека, когда говорил: Есть только одна цепь, которая держит нас на привязи: любовь к жизни. И её не стряхнёшь, но ослабить её можно, чтобы, когда обстоятельства потребуют, ничто не мешало нашей готовности сделать то, что когда-то должно произойти.

Не лишено логики то, что нам, киборгам, вживили такие устройства, равно как и то, что их существование скрыли от нас. Если бы Железный Человек оказался успешным, таких солдат, как я, настроили бы сотни, целые дивизии были бы укомплектованы суперменами – так сказать, преторианская гвардия Америки. И совсем немного нужно почитать об истории Рима, чтобы обнаружить, что преторианцы нередко играли решающую роль в некоторых переворотах и убийствах императора. Ответственные за проект решили ещё на ранней стадии – а может, получили указание – встроить подстраховку, возможность держать под контролем тех духов, которых они намеревались вызвать.

Теперь понятно, как Габриель Уайтвотер умудрился попасть под машину. Должно быть, неподалёку был кто-то, знающий код отключения. Кто-то, обладающий соответствующим прибором и в нужный момент нажавший кнопку. Что означает, что на самом деле это был никакой не несчастный случай, но в этом я в принципе никогда и не сомневался.

К сожалению, это проясняет и кое-что другое.

И теперь я должен действовать.

Всё ведь хорошо. Даже не больно. На удивление. И есть возможность кое-что завершить.