Патрисия Корнуэлл - Хищник

– А руки?

– Реакция положительная. Но Лорел утверждает, что он прикасался к брату, тряс его, запачкался его кровью. Так что теоретически это вполне возможно. Еще несколько деталей. На запястья убитого были наложены шины, в крови обнаружен алкоголь, а на кухне полиция нашла множество пустых бутылок из-под вина.

– Мы можем быть уверены, что он пил один?

– Мы ни в чем не можем быть уверены.

– Если он только что перенес операцию на запястьях, то держать ружье ему было довольно трудно.

– Возможно, – согласилась Скарпетта. – А если ваши руки не работают, тогда как стреляться?

– С помощью ног.

– Вообще-то это возможно, я пробовала проделать это со своим двенадцатикалиберным «ремингтоном». Незаряженным, конечно, – улыбнулась она.

Ей пришлось делать это самой, потому что Марино так и не явился. И даже не позвонил. Ему на все наплевать.

– У меня нет фотографий следственного эксперимента, – вздохнула Скарпетта, дипломатично умолчав, что они у Марино, который не соизволил прийти и на этот раз. – Но не исключено, что ружье отбросило за диван ударной волной. Или он дернул ногой и таким образом перекинул его через спинку дивана. Вполне возможно при самоубийстве. Кстати, на больших пальцах ног не обнаружено никаких повреждений.

– Выстрел был сделан в упор?

– В пользу этого говорит количество сажи на рубашке, неровные края раны, диаметр и форма отверстия и отсутствие отметин от пыжа, который оказался в ране. Проблема в том, что заключение мсдэксперта оказалось прямо противоположным. При оценке расстояния, с которого был произведен выстрел, он опирался на результаты рентгенологического исследования.

– А кто был медэкспсртом?

– Доктор Бронсон.

Послышадось недовольное ворчание:

– Господи, да он же старее папы римского. Когда он наконец отправится на пенсию?

– Но папа-то уже умер, – заметил Джо.

– Спасибо за экстренное информационное сообщение.

– Рентгенолог определил, что выстрел был сделан с расстояния не менее трех футов, – продолжала Скарпетта. – Ох-ох-ох. Значит, это убийство, ведь вы не сможете держать дуло на расстоянии трех футов от своей груди.

Скарпетта пощелкала мышью, и на экране появилась цифровая рентгенограмма грудной клетки Джонни Свифта. Дробь на ней выглядела россыпью крошечных белых пузырьков, затерявшихся между призрачными силуэтами ребер.

– Дробины находятся на значительном расстоянии друг от друга, – заметила Скарпетта. – Отдавая должное рентгенологу, надо сказать, что такая картина характерна для выстрела с расстояния трех-четырех футов. Но, как мне кажется, здесь мы имеем дело с типичным эффектом бильярдных шаров.

Она убрала с экрана рентгенограмму и перешла в режим черчения, выбрав несколько ярких цветов.

– Первые дробины, попав в тело, замедляют движение, и на них наталкиваются последующие дробины, которые отскакивают рикошетом и создают картину выстрела с определенного расстояния, – объясняла она, рисуя красные дробины, бьющие рикошетом по голубым, словно они и в самом деле были бильярдными шарами. – Таким образом, создается впечатление удаленного выстрела, хотя на самом деле выстрел был сделан в упор.

– А кто-нибудь из соседей слышал выстрел?

– По-видимому, нет.

– Вероятно, они отдыхали на пляже или уехали из города по случаю праздника.

– Возможно.

– А что это было за ружье, и кому оно принадлежало?

– Мы знаем только, что это был дробовик двенадцатого калибра, – ответила Скарпепта. – Судя по всему, ружье исчезло еще до приезда полиции.

Эв Христиан сидела на матрасе, черном от засохшей крови.

На грязном полу убогой комнатенки с обвалившимся потолком и засаленными обоями валялись журналы. Без очков она видела плохо, но, судя по обложкам, это были порнографические издания. Еше на полу было множество бутылок из-под содовой и пищевых оберток. Между матрасом и стеной валялась неизвестно как попавшая туда розовая детская теннисная туфелька. Эв часто брала ее в руки, гадая, кому она принадлежала и жива ли сейчас эта девочка. Когда он приходил, она прятала туфельку за спину, опасаясь, что он ее отнимет. Это последнее, что у нее осталось.

Она спала по полтора-два часа и совершенно потеряла представление о времени. Оно просто перестало для нее сушествовать. В разбитое окно на противоположной стороне комнаты вливался холодный серый свет. Она почувствовала запах дождя. Солнце сюда не заглядывало.