Вячеслав Корнич - Лунная Дева

— Что слышала? — не понял Полянский.

— Мелодию… нет, её даже нельзя назвать просто мелодией… это какая-то неземная музыка, такая таинственная и очень красивая… я не могу передать эту красоту словами, у меня просто их нет… И тогда на выставке я словно проникла в твою картину вместе с этой музыкой, всё было так необычно, прямо как в сказке — ранняя южная ночь, чуть бледные звёзды и эта удивительная музыка, она словно лилась из многозвучного оркестра маленьких серебряных колокольчиков…

— Вот так всегда, всё лучшее достаётся другим, а глухим остаётся лишь завидовать, — изобразил сожаление Полянский.

— Не грусти, Валерочка, у тебя и своих талантов хватает, а музыку ещё услышишь, дорожка протоптана, — шутливо успокоила его Татьяна. — А если серьёзно… до меня только сейчас дошло, что с каждой новой частью она звучала на октаву выше… получается какая-то восходящая спираль звукового ряда с повышением тональности…

— Вот оно, то самое, теперь ты меня поняла! — воскликнул Полянский с несвойственным ему возбуждением. — Это повышение не случайно, я чувствую это… а ключ от этой загадки находится в шестой главе четвёртой части, я уверен, именно в ней. Ну, посуди сама, четвёрка — это нынешний цикл нашего развития, квадрат, я его отобразил полотном, а шесть — это символ новой человеческой расы, у тебя она отражена в особом ритме шестой главы, её сюжетом, а у меня двумя переплетёнными между собой треугольниками в центре картины. Сама шестёрка — это вибрация ноты ля и синего цвета, или индиго. Я сразу почувствовал вибрацию этого цвета, нутром почувствовал!

— Но на картине же не тот цвет… Почему фон звезды жёлто-золотистый? — удивилась девушка.

— А жёлтый — это тайный цвет синего, это его флюидальный двойник, я просто их поменял местами.

— Всё, всё, поняла, я читала, эти цвета парные, если на синий глядеть расфокусированным зрением, то будет проявляться жёлтый и наоборот. Так ведь?

— Да, Танюша, всё верно.

— Слушай, Валера, мне показалось, что ты печатью Соломона хотел ещё и опечатать полотно. От кого, от влияния тех милых персонажей?

— Проницательная ты наша… Этот символ называют ещё знаком Вишну, это тайный знак древних ариев, в нём сокрыт огромный эзотерический смысл. Да, я хотел опечатать, хотел… но, видать, не очень-то вышло, судя по твоим злоключениям.

— Но пока же обошлось… Эх, вроде всё так просто, но я бы, Валер, сама точно не додумалась до всего этого, — со вздохом проговорила Татьяна. — М-да, всё гениальное просто…

— Да ладно, не прибедняйся, написать такую книгу уже дорогого стоит.

— А почему ты вчера с этого не начал, а всё вокруг да около? — без обиняков спросила Татьяна.

— Каюсь, Тань, грешен, хотел вначале прощупать тебя, хотел сравнить свои ощущения с твоими, да и Светка помешала… а сейчас я как открытая книга, только не знаю, как быть дальше… мозги уже закручивает от этой темы. Что скажешь, Танюша?

Татьяна прекрасно помнила, что кое-что утаила в своём рассказе, но решила пока об этом умолчать, ей хотелось всё хорошенько обдумать. Да и Полянского время поджимало, выставка осталась на попечении Светланы, а она уже точно — рвала и метала.

— Мне нужно подумать, — честно призналась девушка. — Валера, ты иди, Света уже заждалась. Ты не переживай, вместе что-нибудь придумаем. Созвонимся.

Полянский удивлённо поглядел на неё, но спорить не стал:

— Тань, если так считаешь, то подумай… только не пропадай надолго. Добро?

— Валер, я тебе завтра позвоню, обещаю.

Когда он ушёл, Татьяна не поехала сразу в магазин, а решила прогуляться по набережной. Ей действительно нужно было многое переварить в своей голове и придумать, что делать дальше. Валера всё что мог уже сказал и сам находился в подвешенном состоянии. Теперь ей приходилось рассчитывать больше на себя.

«М-да, в жизни случайностей не бывает, это точно… а я всё пытала себя насчёт дружбы со Светой, всё причины искала, а теперь — вот он ответ, прямо на ладони лежит… не сидели бы мы с ней за одной партой и Валера бы в моей жизни не появился. Вот так, вот такие закономерности. Неужели все жизненные встречи планируются заранее? Но кем?! Уф-ф, какая-то мешанина в голове… а надо всё разложить по полочкам», — успела подумать девушка, переключаясь на первостепенную для себя тему.

Погрузившись в себя, Татьяна брела вдоль реки, совершенно не обращая внимания на встречных прохожих. Она пыталась проанализировать полученную от Полянского информацию и сопоставить с тем, что случилось с ней за последние дни, но у неё почти ничего не получалось. В голове Татьяны крутились какие-то цифры, звуки, цвета и никак не могли собраться в осмысленную картину. Не найдя ничего лучшего, она стала вспоминать как писала книгу. С сюжетом книги тоже было не всё так гладко, она то писала запоем, выдавая за вечер «на гора» целую главу, то с трудом выдавливала за неделю несколько строчек. В такие дни её голова будто отключалась и игнорировала все её творческие потуги. Но проходило какое-то время и всё в её сознании прояснялось, словно глухая непроницаемая стена препятствий вдруг разваливалась в прах, и перед ней открывались уже готовые решения. Те незабываемые часы озарения всегда сопровождались песней серебряных колокольчиков, той самой, о которой она рассказала Полянскому. Именно эта музыка неизменно звучала внутри Татьяны и поддерживала огонь её вдохновения, но как только показанные ей образы ложились на страницы книги, чудесные звуки тут же стихали, стираясь из её памяти. Вот почему она и не смогла сразу вспомнить её. Татьяна уже была почти на гребне своих внезапных открытий, но вдруг что-то заставило её остановиться. Она подняла голову и прямо перед собой в десяти шагах увидела того самого высокого человека из парка. В его немигающем, устремлённом на неё взгляде девушка уловила недвусмысленную усмешку, от которой внутри неё сразу же похолодело. Татьяна изо всех сил пыталась сопротивляться гипнотической силе его тёмных глаз, старалась уверить себя, что этот человек нереален, что он плод её воображения, книжный фантом. Но с каждой секундой её разум мутнел, становился вязким и безвольным, он будто погружался в топкое болото безразличия. Она хотела закричать, но голос не слушался. Чувствуя, что долго не продержится, девушка попыталась сконцентрироваться на слабеньком огоньке, ещё теплившегося внутри её сознания и ей с трудом удалось ухватиться за эту последнюю спасительную соломинку. Несмотря на туман в голове и оцепеневшее чужое тело, она всё же продолжала сознавать. А дальше начали происходить невообразимые вещи — сначала с набережной исчезли люди, потом стали бледнеть контуры самой набережной и близлежащей улицы и вдруг всё, что её окружало, словно растворилось, стёрлось из видимости…