Андрей Ветер - Белый Дух

«УФА» негласно считалась «свободной территорией», здесь царила богемная атмосфера, витал дух вседозволенности. То, что в других местах люди произносили с оглядкой, здесь звучало в полный голос. «Универсум-фильм» пользовался личным покровительством Геббельса и Геринга, сюда съезжались партийные бонзы, чтобы выбрать для себя очередную любовницу из числа актрис. Изящные молодые девушки и юноши жили здесь в обстановке нескончаемого праздника. Никто из них, казалось, не помнил, что за воротами студии гражданин Германии имеет право купить всего килограмм мяса в месяц и только по продовольственной карточке; что там, во внешнем мире, продавался хлеб наихудшего качества, который быстро покрывался плесенью; что из-за экономии воды принимать душ разрешалось лишь раз в неделю; что людей бросали в тюрьму при малейшем подозрении в нелояльности к правящей партии, что расовые преследования переросли в настоящее сумасшествие… Нет, на территории студии, в этом искусственном райском уголке, всё обстояло иначе: нацистские лидеры всех уровней не только не выступали здесь с партийными лозунгами, но даже не стеснялись завязывать отношения с женщинами совсем не арийской крови. Геринг однажды разыграл роль спасителя молодой еврейской красотки, на которую за что-то ополчилось руководство студии, а Геббельс безоглядно влюбился в чешскую актрису, из-за чего едва не развалилась его семья; в эту историю был вынужден вмешаться сам Гитлер.

Да, «УФА» жила своей жизнью, здесь с недоумением смотрели на вооружённых людей (если только оружие не было съёмочным реквизитом). И вот вокруг одного из павильонов со вчерашнего вечера выставлена охрана!

– Нам сюда? – Рейтер кивнул на ближайшую дверь.

– Так точно, – щёлкнул каблуками стоявший у входа эсэсовец с автоматом.

– Штандартенфюрер Хейден уже здесь? – спросил Рейтер у охранника.

– Так точно, штандартенфюрер. И многие другие тоже уже прибыли, даже с дамами.

Директор Института древностей Эрхард Хейден хотел непременно присутствовать на киносъёмках, задуманных Рейтером. Собирались приехать также все руководители отделов и их заместители, любопытство не давало им покоя. Зная Карла Рейтера, все ожидали яркого зрелища.

– Вот чёрт! – фыркнул Карл, не сдержавшись, и пошёл прочь от двери.

– Вы против того, чтобы были зрители, штандартенфюрер? – спросила Герда, увидев досаду на лице начальника.

– Притащили своих шлюх! А здесь, между прочим, не цирк!

Он достал из кармана галифе пачку сигарет.

– Будешь? – Он протянул сигареты Герде.

– С удовольствием. – Она сладко улыбнулась.

– Не скаль зубы, мне сейчас не до этого, – проворчал он. – Нам не нужны посторонние, а гости – всегда посторонние. Как можно на секретные съёмки приглашать пустоголовых зевак! Это мероприятие СС! Мало у них, что ли, возможностей развлечь своих девок?

Рейтер глубоко затянулся и выпустил сигаретный дым через ноздри.

– Ладно, пойдём внутрь, – проговорил он наконец.

Герда шла следом за ним. Они составляли великолепную пару – оба подтянутые, холёные, строгие, решительные.

В павильоне собралось не только руководство Института, но и человек двадцать, не имевших никакого отношения к работе. Рядом с чёрными мундирами СС соседствовали серые и коричневые костюмы-тройки партийных чиновников и парочка синих пиджаков служащих министерства иностранных дел. У некоторых на лацканах Рейтер заметил значки «Общества друзей СС». Среди приглашённых было много женщин, все они сверкали драгоценными камнями, сияли нитями жемчуга и старались перещеголять друг друга эффектными платьями и шляпками.

Поздоровавшись с теми, кого он знал лично, Рейтер остановился возле Хейдена.

– Простите, штандартенфюрер, но для чего столько чужих? – Рейтер всегда держался с Хейденом официально, никогда не обращался к нему по имени, хотя сам Хейден жаждал более товарищеских отношений.

– Вас что-то смущает, Карл?

– Только то, что эти… женщины начнут чесать языками, а нам совсем не нужно, чтобы информация о сегодняшних киносъёмках просочилась наружу.

– Успокойтесь, дружище. – Хейден покровительственно похлопал Рейтера по плечу. – Здесь присутствуют только те, кого я лично пригласил.

Рейтер никогда не любил Хейдена, а в эту минуту просто возненавидел его. Хейден был далёк от любых вопросов, которыми занимался Институт, он получил место директора по дружбе, как обычно происходит в высших структурах. Он никогда не вдавался в подробности, подписывал любые документы, хотя временами на него находило тупое чиновничье упрямство. Рейтер даже хотел однажды пожаловаться лично Гиммлеру на него, однако сдержался, потому что понимал: покровители Эрхарда Хейдена чуть сильнее покровителей Рейтера, поэтому не следовало действовать открыто. Сама собой в голове его зародилась мысль, что начальника можно ликвидировать, применив какую-нибудь из уже опробованных тайных магических формул. «В конце концов, пора применить эти формулы на практике, направить их действие против крепких, сытых и психологически уверенных в себе людей, – думал Карл. – До сегодняшнего дня мы испытывали их только на заключённых, а те готовы сдохнуть просто от страха. Это не то качество объектов, которое нужно для нас… Хейден будет отличным подопытным кроликом. Главное, что он ничего не будет подозревать. Для меня и моих исследований это очень важно».