Андрей Ветер - Белый Дух

– Можно начинать! – разрешил Шахт.

Погас свет, брызнули лучи света из кинопроектора, появилось чёрно-белое изображение.

Мария заворожённо смотрела на экран, где возле древних стен юкатанских храмов двигались люди, облачённые в пышные наряды индейцев. Они танцевали, исполняли какие-то песни, сходились вместе в плотную массу, собираясь вокруг большого квадратного камня, украшенного причудливыми изображениями. И вдруг кто-то положил на этот камень мёртвого ягуара. Появился жрец и, ловко взрезав кошке грудь, достал из неё сердце. Поначалу Мария думала, что это игровой фильм, но затем ей пришло в голову, что съёмки были документальными. Когда же на жертвенный камень швырнули живого человека и его крик ударил в уши Марии, она сжалась от ужаса, поняв, что сейчас на её глазах произойдёт убийство. Жрец поднял каменный нож и, размахнувшись, всадил его в грудину голому человеку.

Марию пронзил жгучий холод. В животе что-то свернулось в тугой узел. Голова закружилась. Но отвести взгляд Мария не смогла. Происходившее на экране не отпускало её.

«Как же так? Откуда? Каким образом им удалось заснять эти древнейшие ритуалы? Неужели где-то ещё можно встретить эти ужасы? Отдел регулярно снаряжает экспедиции во все концы света… Но церемонии, где убивают людей! Не может быть, чтобы это происходило на самом деле. Однако я вижу, что тут не фокус, а настоящая смерть, настоящие вырванные сердца…»

Дышать стало трудно. Мария скосила глаза на Рейтера и увидела, что он внимательно смотрит на неё.

«Следит за мной. Изучает мою реакцию… Разве я подопытная крыса? Ах, Карл! Как он может!»

Когда на экране стрелами убили привязанного к столбу индейца, Мария почувствовала подкатившую к горлу тошноту. Она осторожно поднялась и вышла из гостиной. Никто не обратил внимание на её исчезновение, кроме Рейтера. Полчаса спустя из гостиной донеслись дружные аплодисменты.

«Они в полном восторге. Им понравилось. Они не раз заводили разговор о выявлении энергии ритуалов… Боже, Карл ведь занимается реконструкцией древних церемоний. Неужели это всё – дело его рук? Неужели он убивает людей ради того, чтобы на киноплёнке всё было правдоподобно? Неужели…»

Она ткнулась лбом в стену и закрыла глаза.

– Мария! – Рейтер подошёл беззвучно, и от его голоса Мария вздрогнула.

Она не могла найти в себе сил посмотреть на него.

– Вам нехорошо? – спросил он мягко.

Она молча покачала головой.

– Это из-за увиденных сцен?

– Да, – процедила она.

– Вас испугал вид смерти?

– Меня испугало всё!

– Пойдёмте, вам надо немного выпить.

– Мне надо уехать отсюда. Уехать как можно скорее. У меня нет сил, ноги не держат, голова раскалывается.

– Это нервы. Но вы привыкнете.

– Привыкну? К чему, штандартенфюрер?

– Вы опять обращаетесь ко мне официально. Ещё утром вы называли меня по имени…

– Вы хотите, чтобы я привыкла к… убийствам ради того, чтобы маскарад выглядел правдоподобным? За кого вы принимаете меня?

– Мария, возьмите себя в руки! Немедленно!

– Оставьте меня. Я ухожу!

– Стойте! Отсюда нельзя уйти!.. Ладно, подождите меня несколько минут, поедем вместе.

– Я не хочу ехать с вами.

– Выбора у вас нет.

– Нет выбора?.. – Она закрыла лицо руками, пальцы тряслись, всё тело её содрогалось.

Рейтер коснулся её плеча:

– Мария, успокойтесь. Я сейчас…

Когда они сели в машину, Мария не произнесла ни единого слова. Она сидела с закрытыми глазами, прикусив губу и сжав кулаки с такой силой, что пальцы побелели. В давящей тишине они доехали до Берлина.

– Мы поедем ко мне, – сказал Рейтер.

– Нет, я хочу домой.

– Мы поедем ко мне, – повторил он, и снова воцарилось тягостное молчание.

Он оставил автомобиль возле подъезда и, взяв женщину за локоть, повёл за собой. Она не сопротивлялась, двигаясь будто в полусне.

– Проходите. – Он отпер дверь.

Мария повиновалась и зашла в прихожую. Рейтер снял с неё плащ.

– Идите в кабинет. Я принесу выпить.

Она опять пошла, ступая неуверенно, медленно.

В длинном кабинете стены были до потолка закрыты книжными полками с книгами на любой вкус, но преобладали философские и исторические трактаты, а также литература по оккультизму и истории магии. Перед окном стоял массивный письменный стол, а справа от входной двери большой диван, обтянутый чёрной кожей. В кабинете царила атмосфера библиотечного покоя и вместе с тем какой-то необъяснимой тяжести, словно теснившиеся на полках фолианты утомились нестерпимо держать в своих недрах богатство знаний, и дух усталости просачивался из них наружу, понемногу заполняя комнату и нагнетая напряжение.