Питер Джеймс - Пророчество

«Ренджровер» опять понесло боком; она прибавила газу, и вдруг машина поползла вперед. Развернувшись по широкой дуге к пробоине в изгороди, Фрэнни проехала сквозь нее и остановилась. Глубокие коричневые борозды пролегли там, где блокированные колеса содрали траву. Боковое зеркало расплющилось о дверцу, но это меньше всего волновало Фрэнни.

Она виновато посмотрела на дыру в живой изгороди и еще раз оглядела дорогу. Никого не видно. Оливер наверняка знает фермера, которому принадлежит эта земля; она позвонит ему и заплатит за ущерб. Фрэнни еще раз повернула голову и уставилась на пустое заднее сиденье. Она отстегнула ремень, встала на колени на сиденье и заглянула назад, чтобы убедиться: несколько поводков лежали на коврике на полу, пожеванная туфля времен Капитана Кирка, баллончик антифриза и обрывок обертки от шоколада. Эдварда не было. Она села. Ей всего лишь показалось. Она едва не разбилась.

Она медленно двинулась вперед и выехала на дорогу. И вот тут ее затрясло.

Фрэнни свернула в ворота с драконами на колоннах, миновала указатель «Местон-Холл открыт сегодня для осмотра с 10.00 до 17.00» и въехала под арку, стрелки часов на которой показывали 1.25.

Она притормозила, пропуская беспорядочно бродивших посетителей. Женщина в фирменной футболке заученно улыбнулась ей. Фрэнни проехала по посыпанной гравием дорожке вдоль дома и остановилась.

Фрэнни вылезла и осмотрела перед «ренджровера». Колеса были покрыты грязью, в радиаторной решетке застряли ветки с листьями. Все это она поспешно повытаскивала и свалила в старое кострище на заднем дворе.

Обогнув крыло дома, направляясь к входной двери, Фрэнни различила вдалеке приглушенный хлопок, а затем рев, сменившийся равномерным гулом. Фрэнни подумала, что уже слышала что-то подобное на прошлой неделе, и вспомнила: самолет Оливера. Хорошо. Это могло означать, что он еще не вернулся.

Она с тяжелым стуком захлопнула за собой дубовую дверь, все еще дрожа от страха, и стала размышлять, стоит ли говорить Оливеру про аварию. Нанесенный ущерб все еще волновал ее.

Фрэнни позвала: «Хэлло!» – но не получила ответа. В воздухе медленно дрейфовали пылинки; с написанной маслом картины на противоположной стене смотрел глаз мертвого фазана. Она направилась в кухню; на столе, накрытом на пять человек, стоял салат с ветчиной и рядом лежала записка от миссис Бикбейн, в которой сообщалось, что печеная картошка в духовке.

Фрэнни рухнула на ветхий диван, но скатившаяся на пол резиновая кость снова напоминала ей о том, что Эдвард называл «плохими вещами». Она мысленно перебирала события: газетная вырезка о смерти Джонатана Маунтджоя, найденная в детской. Потом стеклянная витрина с книгой, написанной на человеческой коже. «Малефакориум», или как ее там. Она задумалась, не лежит ли на семье Халкин проклятие, которое могло бы, например, обусловить насильственную смерть жены Оливера. И если это так, не окажется ли она следующей, за то, что посмела полюбить его?

Деклан О'Хейр сказал, что род Халкинов упоминается в нескольких книгах, и она всю неделю собиралась сходить в библиотеку Британского музея, но так и не выбрала времени. Теперь Фрэнни прошла по коридору через холл к величественной, обшитой панелями двери кабинета-библиотеки Оливера.

Внутри было сыро и прохладно, будто комнату никогда не топили, и стоял запах старой кожи и истлевшей бумаги. Небо потемнело, в окно Фрэнни увидела надвигающиеся тучи. Она оглядела листы, исписанные математическими расчетами, стол, таблицы с непонятными значками на стене, потом просмотрела названия книг на полках, не зная, с чего начать.

Уинстон Черчилль, «История Второй мировой войны». «Кентерберийские рассказы». Уолтер Пейтер, «Очерки истории Ренессанса». Тома и тома военной истории, политической истории, биографий. Целый раздел, посвященный математике, и несколько книг по нумерологии. Поколебавшись, Фрэнни подошла к таблицам на стене. Числа, алгебраические уравнения; она заметила число двадцать шесть, обведенное несколькими концентрическими окружностями. Но, когда наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть его, раздался электронный писк и на стол упала тень. Фрэнни в испуге повернулась, едва не сбив Эдварда с ног. Он стоял прямо позади нее.

– Господи, как ты меня напугал!

– Я набрал четыре тысячи, Фрэнни. – Он протянул ей свою игру «Гейм бой», показывая на экран. – Видишь счет? На четвертом уровне. Четвертый – самый трудный. Это мой новый рекорд, – заявил он.