Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– Точно не помню. Месяц или два назад. А что, это важно? Я свидетель?

– Вы заметили на ферме что-нибудь необычное? – спросила Фрай.

– Необычное? Уоррена Лича и самого обычным не назовешь.

– А миссис Лич? Вы ее знаете?

– Ее никогда не видно. Ну, может, проскочит пару раз где-нибудь. Но она всегда молчит, даже «здрасте» не скажет. Она необщительная. Но в конце концов, она замужем за Уорреном, так что, смею думать, тут не ее вина.

Похоже, разговор Тисдейлу внезапно наскучил, и он принялся кидать листья на тележку, куда они падали с сочным шлепком.

– Вам рассказали, как меня здесь называют? – спросил он, не сводя глаз с листьев, разлетавшихся по тележке.

– Рассказали, – ответил Купер.

– Они это любят, – кивнул Тисдейл. – Думают, очень смешно, и на рынке тоже. Обычно подучают людей попросить, чтобы я продемонстрировал им. Вам тоже так говорили?

– Да, – сказал Купер. – Но не стоит трудиться.

По пути в «Рингхэмский хребет» им пришлось замедлить ход, поскольку перед ними трактор тянул прицеп, доверху уложенный кипами соломы. Золотистые соломинки сдувало с прицепа, и они падали на лобовое стекло машины.

– Знаешь, когда приедем на ферму, давай попробуем поговорить со всеми членами семейства Лич, – сказал Купер.

– Зачем?

– По-моему, там что-то не так.

– У нас нет об этом никаких данных.

Купер взглянул на ее лицо и опять поймал себя на мысли, что Диана постройнела, но выглядела она скорее сухопарой и изможденной, чем упругой и худенькой, какой была несколько месяцев назад, когда перевелась из Уэст-Мидлендс. И волосы у нее стали короче, словно время от времени, когда нападала скука, она их чуть-чуть подстригала.

И еще одно подметил Купер в Диане Фрай: она ни разу не упомянула о его отце – ни сейчас, ни с самого начала их знакомства. Сержант Джо Купер ничего для нее не значил.

Он задавал себе вопрос, чем Фрай занимается в те дни, когда она не на дежурстве. Что делает по вечерам, после работы? Но тут Купер обнаружил, что его воображение полностью бессильно.

Он уже договорился с Тоддом Уининком пойти выпить пива сегодня вечером. Уининк называл такие выходы «заседанием», что означало – пива будет выпито много. На самом деле Куперу не очень хотелось: он пропустит репетицию мужского хора полицейских, а как раз приближается самое горячее время года – выступления в районных общественных концертных залах и домах престарелых. Кроме того, он уже не раз видел, какое удручающее воздействие может оказать алкоголь на его коллег.

Но они с Уининком работали в паре, и Купер понимал, что подобные «заседания» необходимы как один из способов поддержать дружеские отношения. Наверняка Уининку с тех пор, как он развелся, и поговорить-то не с кем. Случайные связи с женщинами такого рода общения не предполагали. Купер чувствовал, что слово «заседание» было кодовым для Уининка – оно означало, что тому одиноко и необходимо с кем-нибудь поговорить. Поэтому Купер соглашался.

Во дворе фермы «Рингхэмский хребет» Уоррен Лич с плохо сдерживаемым раздражением выговаривал своим сыновьям.

– Тащите сюда эту скотину! – приказал он.

Мальчики стояли с открытыми ртами; Дагги готов был заплакать. Они оба знали о смерти животных. Оба видели огромную яму за амбаром, недавно вырытую эскаватором, и слышали выстрелы, отправлявшие овец, одну за другой, на тот свет. Позже они прокрались из дома туда, где раньше была яма, и, встав у края свежей земли, которой совсем недавно засыпали яму, застыли, завороженные ужасом. Они пытались представить безжизненные тела овец у себя под ногами, как те лежат на спинах, с незрячими глазами, тонкими ногами – закоченевшие и такие беззащитные, а влажная земля толстым слоем забивает их шерстку и рты.

– Пожалуйста, папа, не надо! – умолял Уилл.

Его мольба окончательно вывела Лича из терпения.

– Я что, со стенкой говорю? Сейчас же шевелите задницами и волоките сюда эту скотину! Делайте, что я сказал! И если вы заставите меня повторить еще хоть раз, я дам слово моему ремню!

Схватив Дагги за руку, Уилл неохотно потащил его прочь. Лич покопался в старой брезентовой сумке и извлек оттуда пистолет, стрелявший стальной капсулой, который дал ему Кейт Тисдейл. Пистолет был массивным и увесистым.

– Чертово животное, – пробормотал он, словно обращаясь к пистолету. – Тянет с меня деньги, как воду. Но теперь все.

Во дворе не было никого, кто мог бы его слышать. Личу вспомнился день, когда на рынке в Эдендейле они покупали теленка. Его выбирала сама Ивонна – это именно она придумала купить теленка для мальчиков. К тому же отличное молодое животное обещало вырасти в весьма недурную телку. Но со временем Лич обнаружил, что не выносит вида этой телки. В ее круглых глазах он читал обвинительный приговор себе, как и в глазах другой проклятой страдалицы; а ее глянцевая шкура отливала такой невыносимой расточительностью.