Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– На следующей неделе пойдем на папину могилу, – сказал Купер. – Грядет годовщина.

– Знаешь, я не нуждаюсь в напоминании, – отозвался Мэтт, переворачивая страницу журнала, но, похоже, в смысл слов он больше не вникал. – Маме не говори ничего, – сказал он. – Расстроится она. Сейчас она стала поспокойнее, и неплохо было бы нам ее поддержать. А то вдруг случится еще приступ, как в прошлый раз. Не стоит девочкам такое видеть.

– Нельзя же просто так взять и ничего не сказать ей, – произнес Купер. – Она расстроится еще больше, если узнает, что мы пошли на кладбище без нее.

– А что если она на самом деле забыла? Стоит ли рисковать? Последнее время она хорошо держится. А из-за этой годовщины все может повториться. Мы сделаем для нее благое дело, если позволим ей забыть.

– По-моему, это нечестно, – не соглашался Купер.

– Иногда лучше не помнить. Если повезет, память ее отпустит.

– Значит, шизофрения – это благо. Как мило.

– Я не это имел в виду, и ты все прекрасно понял. – Мэтт устало отложил «Фармерс уикли» и потер лицо. – Мне очень жаль, но… – Он пожал плечами. – Этому ведь нет конца.

Братьям больше не нужно было ничего говорить друг другу. Все было уже сказано прежде. Много раз.

Из гостиной выглянула Кейт, и в раскрытую дверь ворвался мультяшный шум. Мэтт снова раскрыл журнал. Купер взял с полки наполовину прочитанную книгу – «Мандолина капитана Корелли». Он всегда позже других узнавал о том, что было у всех на слуху. На чтение совсем не оставалось времени. И часто он, как сейчас, не мог сосредоточиться на книге.

– Мэтт, ты знаешь фермера по имени Уоррен Лич?

– Лич? Лич… А что за ферма?

– «Рингхэмский хребет».

Мэтт нахмурился.

– Вроде слышал. Но, по-моему, с ним самим никогда не разговаривал. Такой темноволосый неприятный тип?

– Да, наверное.

– И что он натворил?

– Насколько мне известно, ничего. Проходит как свидетель.

– «Рингхэмский хребет». Маленькое молочное стадо, так? И много неплодородной земли?

– Да.

Мэтт кивнул и снова вернулся к своему журналу. Перевернув страницу, он не обнаружил там ничего привлекательного для себя.

– Знаешь, иногда у таких фермеров возникают большие проблемы, – заметил он.

– У каких «таких»?

– У фермеров типа Лича. Небольшая животноводческая ферма, не способная в случае необходимости изменить свой профиль. И он такой не один, разумеется.

– Согласен, выглядело там все довольно-таки уныло.

– А где сейчас не уныло? Да везде.

– Брось, Мэтт. Все не так уж плохо.

– Да нет, именно так и именно плохо. Все катится к чертям собачьим. Не поверю, что придет время, когда фермерство станет прежним. По крайней мере в нашей округе. Мелкие фермеры разоряются. Слишком много всего навалилось на них. Слишком.

– Ты слышал о Личе что-нибудь особенное?

Мэтт решительно покачал головой.

– Я же сказал, что видел его как-то раз, и только. Лично я с ним не знаком.

– Но ты же наверняка знаешь тех, кто знаком.

– Ну, допустим, – сказал Мэтт.

– Слухи там разные… Фермеры ведь общаются между собой, разве нет? Это же рынок.

На лице Мэтта застыл немой укор.

– Ты хочешь, чтобы я собрал для тебя информацию об этой дубине Личе?

– Я просто… просто поинтересовался, может, ты слышал что-нибудь. Если ты…

– Извини, Бен.

– Что?

– Я… нет, этого я делать не буду. Мне не нравится, когда из меня делают информатора. Если уж на то пошло, я вообще не хочу иметь отношения к полиции. Ты больше подходишь для такой работы.

В дверях выросла Кейт. Она хмуро уставилась на Бена и покачала головой, решив, что братья ссорятся. Кейт всегда считала, что ссоры вредят детям. И она была права, стараясь оградить их от сцен, – в их молодой жизни и так хватало потрясений.

Так что Бен не сказал ничего, оставив свои мысли при себе. Они с Мэттом никогда толком не говорили об отце. Никогда, пока он был жив. А после его смерти начинать этот разговор было слишком поздно. И тем не менее, Куперу очень хотелось знать, что чувствует его брат; хотелось выговориться самому, рассказать, как ему сейчас обидно вспоминать об отце, как ранит его эта обида, поскольку она противоречит тому, каким отец остался в его памяти. Куперу казалось, что он попирает свергнутого идола.

Но он подозревал, что для Мэтта отец в той или иной степени все еще остается идолом. И что в смерти отца Мэтт обвиняет полицию.

Если бы Мэтт захотел, он легко разузнал бы об Уоррене Личе. Разумеется, он прав: многие фермеры переживают не лучшие времена. В окрестностях Пик-парка стояло немало пустых ферм. Поначалу их перехватывали богатые чужаки, гордившиеся тем, что у них есть загородный дом с большим садом. Им казалось, что это круто. Но еще хуже бывало, когда чужаки играли в фермеров, наполняя загоны породистыми овцами, пузатыми вьетнамскими свиньями, ослами и козами. Настоящих фермеров это доводило чуть ли не до удара.