Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

Они оглянулись и увидели, что Уоррен прямо-таки сверлит Ивонну взглядом. Воспользовавшись моментом, женщина проскользнула мимо «лендровера» и скрылась за углом.

Оуэн поехал дальше. Дважды им пришлось открывать ворота, и смотритель делал это медленно и молча, стараясь не потревожить коров.

– Брак, – наконец произнес он.

– В каком смысле? – переспросил Купер.

– По-моему, брак – самое странное изобретение человечества. Ну, вы и по своей работе знаете, о чем я. Люди соединяются в семейную пару по совершенно непонятным соображениям. Разве большинство преступлений не связано с браком? Вы еще их называете бытовыми. Ведь вроде бы девяносто процентов убийств совершается супругами?

– Ну да, есть такое.

– Вот, я не о себе говорю, но свадьбы следует запретить, как и прочие кровавые виды спорта.

– Я знал, что полицейские циничны, но, похоже, до вас мне пока далеко, – заметил Купер.

Покосившись на своего собеседника, Оуэн нахмурился.

– Видно, что вы еще не женаты, – загнанного взгляда нет. А вы, случаем, не подумываете жениться, а?

– Ну… – Купер немного помолчал, придумывая, что ответить. – Наверное, все мы когда-нибудь к этому приходим.

– Хм. А по мне, лучше уж идти в другую сторону.

Смотритель направил «лендровер» к плоскому пятачку голой земли рядом с буковыми деревьями. Лесок тянулся еще чуть более полсотни метров в сторону пустоши, возвышаясь над строениями фермы и окрестными полями. Внизу, в долине, далеко за фермой виднелась деревня Рингхэм-Лиз: ее огоньки мерцали среди деревьев. Еще дальше, в темноте, почти скрытые отрогом холма, смутно вырисовывались два церковных шпиля большого селения Каргрив.

– Скажите вашим, что машины можно оставлять здесь, – объяснил Оуэн. – Девственницы как раз в конце подъема. А вон та дорога справа ведет прямо к карьеру. Если что еще понадобится, спрашивайте. Люди говорят, я неплохо знаю здешние края.

Купер заметил, что в удобном теплом салоне «лендровера» полно нужных и полезных вещей и при этом ничто не выдает личность водителя.

– Оуэн, вы живете где-то поблизости? – поинтересовался он.

– У меня дом вон там, в Каргриве.

– И насколько я понимаю, вы не женаты?

– Я? Шутите. Может, я не Эйнштейн, но я и не дурак.

– Что, не повезло?

– С меня достаточно, что другим не везет, дружище. Я как ни посмотрю, у всех всегда одно и то же. Вот встречаете вы парня, энергичного, жизнерадостного, – вся жизнь впереди, живи не хочу. И что потом? Жена и долги. Не успеешь опомниться, он приходит на работу полусонный – ребенок, видите ли, всю ночь не давал спать, потом покупает дом, чтобы у всех было по комнате. И в конце концов ему приходится идти на новую работу – пусть и ненавистную. А что делать? Надо выплачивать кредит. Бедные дурачки, они будто приговорены к пожизненному заключению, но лишены даже удовольствия совершить преступление. Так что брак – это не для меня. С тех пор как умерла мама, дома только я и кошки.

– Недавно умерла? – спросил Купер. Он все еще остро переживал потерю отца, поэтому испытывал некий интерес к тому, что чувствуют в подобных случаях другие.

– Год назад. Совсем старая, конечно, была. Но она никогда не боялась смерти, это великое утешение. Пока она могла выходить, я водил ее в церковь. Да и после из окна ее спальни была видна колокольня, и, похоже, под конец ей этого было достаточно.

– А ваш отец?

– Он умер уже давно.

– Вы согласны, что, когда умирает отец или мама, человек чувствует, что потерял нечто очень дорогое? – спросил Купер.

Оуэн задумчиво взглянул на него.

– Да, наверное. А знаете, кажется, я даже пару раз пересекался по работе с вашим отцом.

– Вполне возможно, – сказал Купер. – Наверняка так и было.

Чуть помолчав, Оуэн усмехнулся в бороду.

– Нет уж, я сам по себе. Я – холостяк, и я счастлив. Нестарый, свободный и независимый – вот я какой. Ну, ладно… два из трех, и это не так уж плохо. По-настоящему свободных людей не бывает.

Купер кивнул. Но он думал не об Оуэне Фоксе. Он думал об Ивонне Лич и двоих мальчиках, которых видел на ферме «Рингхэмский хребет». Одно дело, когда живешь, ограничивая себя рамками долга, о чем говорил Оуэн. И совсем другое – когда живешь под гнетом страха, который правит твоей жизнью.

А чутье подсказывало Куперу, что на ферме он столкнулся именно со вторым. Может, и прикрытым от посторонних глаз, но все равно лежавшим почти на поверхности. В этой семье человеческой жизнью правил страх.