Дин Кунц - Странный Томас

Если же вы приложите одну из этих раковин к уху, то услышите не гул прибоя, а печальный посвист сухого ветра, словно раковина забыла о своем происхождении.

У подножия лестницы, ведущей в мою квартиру над гаражом, освещенная ранним солнышком, ждала Пенни Каллисто, одинокая, как раковина на берегу. В красных кроссовках, белых шортах и белой блузке без рукавов.

Пенни никогда не было свойственно отчаяние, которому в наши дни так подвержены подростки на подступах к периоду полового созревания. Она была веселой, ладящей со сверстниками, любящей посмеяться девочкой.

В это утро она, однако, выглядела серьезной. Ее синие глаза потемнели, как случается с морем при прохождении облака.

Я посмотрел на дом, расположенный в пятидесяти футах, где моя хозяйка, Розалия Санчес, ждала меня с минуты на минуту, чтобы я подтвердил, что за ночь она не исчезла. Отражения в зеркале не хватало, чтобы развеять ее страхи.

Не произнеся ни слова, Пенни повернулась к лестнице спиной. И пошла к дому.

Как пара часовых, два огромных калифорнийских дуба росли по обе стороны подъездной дорожки. Их длинные силуэты ложились на землю, подсвеченные пробивающимися сквозь листву лучами.

Пенни начала мерцать и растворяться в этом сложном переплетении света и тени. Словно черная мантилья накрыла ее белокурые волосы.

Боясь потерять девочку из виду, я сбежал со ступеней и последовал за ней. Миссис Санчес не оставалось ничего другого, как ждать и тревожиться.

Пенни повела меня мимо дома, с подъездной дорожки, к поилке для птиц на лужайке перед домом. Вокруг плиты-основания пьедестала, на котором стояла чаша с водой. На плите Розалия Санчес держала коллекцию из десятков морских раковин всех форм и размеров, выкопанных из холмов Пико Мундо.

Пенни наклонилась, подняла одну из раковин, размером с апельсин, выпрямилась, протянула раковину мне.

Витую, красивую, с коричнево-белой наружной поверхностью и полированным нежно-розовым нутром.

Сложив ладошку правой руки так, словно она по-прежнему держала раковину, Пенни поднесла ее к уху. Склонила голову, прислушиваясь, тем самым показывая, чего она от меня хочет.

Поднеся раковину к уху, я не услышал шума моря. Не услышал и упомянутого выше меланхоличного ветра пустыни.

Вместо этого из раковины донеслось тяжелое дыхание зверя. Убыстряющийся ритм жестокой потребности, безумной страсти.

И тут, в летней пустыне, в мою кровь проникла зима.

По выражению моего лица Пенни поняла: я услышал именно то, что она хотела до меня донести. Пересекла лужайку перед домом, вышла на тротуар, встала на бордюрный камень, повернувшись лицом на запад, к Мариголд-лейн.

Я бросил раковину, направился к ней, встал рядом.

Зло приближалось. Мне оставалось лишь гадать, чью личину оно наденет на этот раз.

Вдоль улицы росли старые терминалии. Их корни местами пробили бетонный тротуар и вылезли на поверхность.

Воздух застыл, на деревьях не колыхалось ни листочка. Утро замерло, наверное, так же замрет утро Судного дня за мгновение до того, как разверзнутся небеса.

Как и дом миссис Санчес, остальные дома на этой улице построили в викторианском стиле. Когда поселенцы основывали Пико Мундо в 1900 году, большинство их составляли иммигранты с Восточного побережья, а они предпочитали архитектуру, которая куда больше подходила к тем далеким, холодным и сырым берегам.

Люди неспособны выбрать багаж, с которым следует отправляться в путешествие. Какими бы ни были наши намерения, в результате окажется, что мы взяли с собой один или два чемодана темноты и несчастий.

И хотя единственным движущимся существом был парящий в небесах ястреб, мелькающий средь ветвей терминалии, охотников в это утро было двое: он и я.

Пенни Каллисто почувствовала мой страх. Сжала мою правую руку своей левой.

Ее доброта вызвала во мне чувство благодарности. Рука крепко сжимала мою, и совсем не холодная. Я черпал мужество из ее сильной души.

Поскольку автомобиль ехал на нейтралке со скоростью несколько миль в час, я ничего не слышал, пока он не выкатился из-за угла. А узнав автомобиль, ощутил грусть, ничуть не меньшую, чем страх.

Этот «Понтиак Файерберд», полуспортивный двухместный автомобиль модели 1968 года, восстановили старательно, с любовью. Двухдверный, цвета полуночного синего неба кабриолет, казалось, плыл над мостовой, не касаясь ее колесами, мерцая, как мираж, в утренней жаре. Ехал он против движения, все равно других автомобилей на улице не было. Водитель хотел находиться ближе к домам.