Михаил Март - Черная кошка в темной комнате

Следователь вежливо откланялся и ретировался.

– Ты чего молола, мамочка. Что ты можешь знать? – пробурчала Олеся.

– Я знаю больше, чем ты думаешь. Покопалась в архиве Регины. Ты же сама мне рассказала про чемодан в чулане.

– Вовремя. Теперь у этих хмырей не осталось сомнений в том, что ты Ксения Чебрец.

– Я так долго крутила в голове эту историю, что она превратилась во что-то абстрактное, наподобие этих картин. Меня слишком часто предавали, обманывали, я потеряла чувство реальности.

Она встала и прошлась по залу.

К Олесе подошел Лотнер.

– Повлияйте на свою мать, мадмуазель, и вы в накладе не останетесь.

– Конечно. Тем более что все картины принадлежат мне, месье Лотнер. Мама мне их подарила. Но последнее слово остается за ней. Не спорьте с ней, у вас слишком много конкурентов.

– Что значит «подарила»? Я вас не понял.

– Очень просто. На купчей должны стоять две подписи. Моя и ее. И лишь тяжелая болезнь или нетрудоспособность одного из нас может изменить это условие. Тогда картинами может торговать одна из нас.

– Вы не хотите вывезти вернисаж в Европу и показать картины всем жаждущим их увидеть?

– Нет. Мы продадим их в России. Пусть их вывозят куда хотят те, кто купит.

Олеся тоже решила размять ноги после долгого стояния на месте.

Лилия заметила в толпе Геннадия, он единственный был без фрака. Она подошла к нему.

– Поздравляю с грандиозным успехом, дорогая, – сказал Краснопольский. – Покойный Кирилл о таком и во сне не мечтал. Так и умер непонятым гением.

– После спектакля отвезешь меня в загородный дом на плато.

– Ты не останешься в городе?

– Нет.

– Но завтра выставка еще работает.

– Второй день для толпы, мое присутствие не обязательно.

– Хорошо. Поедем на плато.

К Лилии подошел невысокий толстячок лет шестидесяти с потным лицом.

– Ксения Михална, я из Екатеринбурга. Мечтаем заполучить вашу выставку хотя бы на один день. У нас тоже много понимающей интеллигентной публики. Аренда зала, перевозка, охрана, ваши билеты и прочее все за наш счет.

– Мне нравится ваше предложение. Пока работы не раскупили коллекционеры, их должны видеть русские ценители живописи. Я дам ответ в ближайшие дни.

Мэр протянул ей свою визитную карточку.

– Ждем с нетерпением. Восхищен, нет слов.

Лилия выдержала еще час натиска, выбрала время поговорить с Огородниковым.

– На столе возле цветов стоит черный целлофановый пакет, в нем сверток. Там две кассеты. Одна та, что тебе нужна, а вторую подложи в номер Роже Лотнеру на видное место и побеспокойся, чтобы в его номере был видеомагнитофон. Утром пошли к нему посыльного. Он должен передать Лотнеру, что я приеду к нему в два часа дня.

– Не беспокойся. Я все сделаю.

Лилия ушла незаметно через запасной выход. На улице ее ждал старый жигуленок Геннадия. Через час они уже сидели за столом.

– Ты впервые в этом доме? – спросила Лилия.

– Даже мимо никогда не проходил.

– Женщины умеют скрывать свои тайны. Даже пронырливые старухи не знали о существовании этого дома. Не понимаю, зачем он Ксении, если она могла жить в Париже?

– Я думаю, для картин.

– И я так думаю. Значит, она свой план выстроила задолго до убийства Чебреца.

– Ксения убила Кирилла?

– Разумеется. Все очень просто. Идея пришла ей в голову, когда она узнала цену полотнам. Где-то в Сибири, на отшибе, живет алкоголик, но Бог его создал гением. Продав первые три картины, она купила себе домик под Парижем, вернулась и выстроила эти хоромы, а потом с помощью шантажа надавила на Попова. Надо не забывать, всемогущий отец Ксении еще был жив. Аркадий Попов пошел у Ксении на поводу и опознал труп женщины как труп Ксении. Не будем сейчас гадать, кем была эта женщина. Главное, что Ксению похоронили. А через сорок дней она прибила мужа, вывезла картины в этот дом, а Чебреца сожгла вместе с его лачугой.

– Логично. Похоже на нее. Такой она и была.

– Хуже всего, что я думаю так же как она.

– Хочешь сказать…

– Я листала старые подшивки газет. На похоронах Ксении Чебрец присутствовал весь свет. Они не видели, кто лежит в гробу? Есть два варианта. В гробу лежала натурщица, тогда в пропасть сбросили Ксению. Если в гробу Ксения, то я – та самая натурщица. Но сейчас вопрос не в этом. Кем бы меня ни считали, конец мне предначертан один. Не так я глупа, как многим кажется. Душа кричит: «Спасай свою шкуру!» – Неожиданно Лилия рассмеялась. – Кстати сегодня мне предложили за три картины четыре с половиной миллиона фунтов.