Юрий Дугинов - Танцующий с пираньями

Уваров вынырнул, увидев бледный солнечный свет, впервые с тех пор, как его оставили подыхать под водой. Какой-то размеренный гул заполнял все вокруг.

Сначала Сергей подумал, что Макс все-таки не вырубил автомат на основном щите. Приглядевшись, он не смог сдержать крик, увидев перед собой… распухшее посиневшее тело Макса. Оно «сидело» у стены на бетонной площадке. При жизни Макс обхватил себя за плечи, в тщетной попытке отгородиться от летающих насекомых. Огромные шершни кружили всюду, куда только устремлялся взгляд. В углу лежало их гнездо, и размером оно было чуть ли не с ведро.

«Скорее всего оно попало сюда с чьей-то помощью" Но кому это было нужно? Зачем?».

Сергей осторожно выбрался на бетонную площадку, выплюнул загубник и вдохнул полной грудью. Не сумев закончить вдох, он закашлялся, и чуть было не блеванул. После воздуха из баллона, пропущенного через молекулярный фильтр, этот был настолько отвратителен, что казался густым, как кисель. Запах гниения был повсюду, недаром негритянка Сэй, жаловалась на дохлых крыс под полом, если бы не мощная система вентиляции, Макса бы уже давно обнаружили.

«Так значит, Макс забрался сюда, собираясь, наверное, починить электромотор. Это был бы его очередной сюрприз. Барометр сумел вызвать у меня чувство ревности, но теперь-то ясно, что Макс не «снюхался» с Таней, никуда не сбежал, просто вновь старался сделать все сразу».

Чистильщик бассейна, для Уварова просто Макс, три дня назад уехал за новыми фильтрами, и, несмотря на свою исполнительность, в тот день не вернулся. Никто не придал этому значения, поскольку Макс все время твердил о своей больной матушке, о том, что выкроит свободную недельку и обязательно заедет к ней с гостинцами. Вот все и были в полной уверенности, что он гостит у мамы. Все это время, Макс сидел в технической камере, распухший от укусов шершней, источая ужасную вонь, и обхватив себя руками в последние минуты жизни.

Сергей оперся на правую руку, и она тут же подогнулась, как резиновый шланг. Лениво летящий шершень ударил Уварова в грудь и, упав на спину, начал дрыгать лапками. Сергей взглянул на свою руку, и ее вид не добавил оптимизма. Посиневшая и обескровленная, она напоминала культю какой-то жертвы изощренных пыток. На запястье в местах укуса пираний, проглядывали белые сухожилия и косточки, кожа под браслетом наручников взбугрилась и полопалась.

«Отличный инвентарь для съемки фильма ужасов», – подбодрил себя шуткой Уваров, но, наверное, зарыдать сейчас было бы гораздо эффективнее.

Сергей ослабил провод, перетянутый чуть выше запястья, и миллионы мурашек тут же пронзили истерзанную руку. Это было невыносимо щекотно, кроме того, медленно вернулась ноющая боль, и ручейки крови потекли из глубоких укусов.

«Пираньи наверное выгрызли кусочек вены, если выберусь, придется искать венного донора».

Шершни бились в лицо Сергея, падали, снова взлетали. Одно насекомое уселось на голову Уварову, и принялось копошиться в его мокрых волосах.

Сергей еще раз взглянул на распухший труп Макса. На руке его, навсегда застывшей на левом плече, не хватало указательного пальца.

«Здесь пираньи ни при чем».

Уваров поднялся, на ноги и осторожно двинулся к лесенке, ведущей наверх, к свободе. В затылок что-то сильно ударило.

С десяток шершней с лету ужалили Сергея, как только он двинулся к лестнице. Обычный человек, подвергнутый такой атаке, скорее всего, был бы обречен. Уваров продолжал двигаться, стонал от боли, но шел вперед. Одной из его аномалий была невосприимчивость к ядам змей и насекомых. Сознание, затуманенное болью, снова провалилось в воспоминания.

Здание заброшенного клуба, ржавая лестница, ведущая на чердак. Сергей уже на самом верху, открывает дверцу чердака, и заглядывает в темноту. Пахнет старой бумагой и жжеными свечами.

Сашка Колпак преодолевает опасный маршрут наполовину, когда один из ржавых прутиков – ступенек ломается, и Колпак с воплями повисает, зацепившись руками за трубу. Хотя ему только 12 лет, по весу он почти в два раза превосходит тощего Уварова. Сашка подтягивается, заползает на лестницу, и ползком следует дальше. По пути он обтирает ржавчину своим новым комбинезоном, но о последствиях вряд ли задумывается. Сергей улыбается, глядя на пыхтящего друга, и протискивается в чердачную дверцу. Темно и невыносимо жарко, пот струится по щекам, стекает за ворот рубашки. Уваров включает фонарик и освещает толстые сосновые столбы, подпирающие крышу. Повсюду разбросаны пожелтевшие газеты и различный хлам, не возбуждающий в подростке интереса. Рядом появляется Колпак, толкает Сергея в бок, смеется, и никак не может отдышаться.