Питер Джеймс - Убийства в стиле action

Шофер мучительно долго искал авторучку, невероятно медленно записывал.

Как только дописал, Эбби метнулась к парадному, открыла своим ключом, влетела в грязный, убогий подъезд. Странно снова здесь очутиться – кажется, ничего не изменилось. Безупречно чистый, как всегда, линолеум лежит на полу с момента постройки, в те же самые металлические щели почтовых ящиков бросают те же самые рекламные листовки пиццы, готовых китайских, тайских, индийских блюд. Сильно пахнет политурой, вареными овощами.

С тревогой взглянув на ящик матери, она увидела торчавшие конверты, уже не помещавшиеся внутри. Один из них напоминал о необходимости возобновить лицензию на трансляцию телевизионных передач.

Мама всегда первым делом забирает почту. Фанатично обожает всевозможные викторины и конкурсы, выписывает кучу журналов, которые их проводят, отлично справляясь с заданиями. Благодаря ее победам Эбби в детстве часто получала подарки, даже поездки на каникулы, а добрую половину нынешнего материнского имущества составляют выигранные призы.

Почему ж она не берет почту?

С выскакивающим из груди сердцем Эбби помчалась к дверям квартиры в дальнем конце коридора. Откуда-то сверху слышался телевизор. Стукнула в дверь, отперла своим ключом, не дожидаясь ответа.

– Эй, мам!

Бубнит чей-то голос – прогноз погоды.

Громче крикнула:

– Мама!

Боже, как странно. Не была здесь больше двух лет. Понятно, как будет потрясена мать, но сейчас ее это не беспокоит.

– Эбби? – послышалось изумленное восклицание.

Она влетела в гостиную, почти не заметив запаха сырости и человеческого тела. Мама сидит на диване, худая как спичка, с обвисшими, сильно поседевшими волосами, в цветастом халате и тапках с помпонами. На коленях поднос с розочками, памятный с детства. На подносе открытая банка с рисовым пудингом. По всему полу разбросаны вырезки из газет и журналов, по выигранному телевизору «Сони» с широким экраном, установленному на специальной подставке, тоже выигранной, передают сегодняшний прогноз погоды.

Поднос упал на пол. Мать смотрела на нее как на привидение, широко вытаращив глаза.

Эбби подскочила, схватила ее в объятия.

– Как я люблю тебя, мама! До ужаса…

Всегда миниатюрная Мэри Доусон стала теперь еще меньше, как бы усохнув за два последних года. Хотя лицо по-прежнему миловидное, с прекрасными голубыми глазами, морщин гораздо больше, чем при последней встрече. Эбби тискала мать, обливаясь слезами, капавшими на немытые волосы. Пусть запах несвежий – это запах мамы.

После страшной, но милосердно быстрой смерти отца от рака простаты десять лет назад Эбби какое-то время надеялась, что мать кого-то себе найдет. Постановка диагноза развеяла надежды.

– Эбби, что случилось? – Мать вдруг усмехнулась. – Приехала для участия в семейном телешоу «Как поживаете»?

Эбби рассмеялась и, не разжимая объятий, вспомнила, как давно не смеялась.

– По-моему, его уже много лет не снимают.

– В нем призов не дают, моя милая.

Эбби снова фыркнула.

– По тебе соскучилась!

– И я по тебе, дорогая. Почему не предупредила о возвращении? Когда приехала? Если б я знала, привела бы себя в порядок.

Вдруг вспомнив про время, Эбби глянула на часы, увидела, что прошло три минуты, вскочила:

– Через секунду вернусь…

Вылетела на улицу, опасливо оглядываясь по сторонам, подбежала к такси, открыла пассажирскую дверцу.

– Еще несколько минут, но просьба та же самая. Звякните, если увидите.

– Если появится, мисс, я из него потроха выколочу.

– Просто позвоните.

Она вернулась к матери.

– Мам, я сейчас не могу объяснять. Немедленно вызову слесаря, чтоб поставил новые замки, цепочку и врезал глазок.

– Но что происходит? В чем дело?

Эбби схватила телефонный аппарат, перевернула вверх дном. Неизвестно, как выглядят жучки, но на дне не видно ничего подозрительного. И в розетке. Только можно ли точно сказать?

– Есть другой телефон?

– У тебя неприятности? Что? Рассказывай матери!

Эбби присела, подняла поднос, сходила на кухню за тряпкой, принялась собирать рассыпавшийся пудинг.

– Куплю тебе новый телефон. Мобильный. Пожалуйста, этим больше не пользуйся.

Узнала ковер, который вытирала, старый, из гостиной родительского дома в Холлингбери. Темно-красный с широкой каймой, на которой переплетаются розы зеленого, охряного, коричневого цвета, потертый. Все равно видеть его приятно. Переносишься в детство.