Питер Джеймс - Убийства в стиле action

Эм-Джей взглянул на Лизу, потом на детектива.

– Сегодня?

– Сегодня в любое удобное время.

– Конечно. Хотя мы, по-моему, мало что сможем вам рассказать.

– Спасибо. Это уж я сам посмотрю. До нашего отъезда сообщите сержанту фамилии, адреса и контактные номера телефонов.

Журналистка сунула под нос детективу диктофон:

– Старший сержант Флетчер, вы считаете мельбурнские банды причастными к гибели обнаруженной женщины?

– Вы сюда прибыли раньше меня, мисс Паркс. На данной стадии никаких комментариев. Сначала надо выяснить, кто она такая.

– Кто она была такая, – поправила журналистка.

– Ну, если вы так педантичны, дождемся хирурга, который удостоверит, что она в самом деле мертва.

И Флетчер вызывающе усмехнулся, ни от кого не дождавшись ответной улыбки.

11 сентября 2001 года

В пикапе все по-прежнему молчали, кроме болтавшего без умолку водителя, напоминавшего телевизор в баре, включенный на невыносимую громкость. Ронни пытался расслышать новости по автомобильному радиоприемнику и собраться с мыслями, а шофер мешал тому и другому.

Кроме того, из-за сильного бруклинского акцента Ронни почти его не понимал. Но нельзя грубо заткнуть рот человеку, любезно предложившему его подвезти. Поэтому он так и сидел, слушая вполуха, кивая время от времени, иногда бормоча: «Угу… Неужели?.. Не шутите?..» – в зависимости от обстоятельств.

Мужчина разнес в пух и прах почти все национальные меньшинства, проживающие в Великой стране, и начал рассуждать о своих приятелях из Южной башни, от души их ругая. А заодно и местную налоговую службу вкупе со всей налоговой системой Соединенных Штатов.

Милостиво замолчал на несколько минут, дав поговорить приемнику. Сидевшие позади призраки хранили молчание. То ли слушали радио, то ли пребывали в шоке, ничего не соображая.

Приемник монотонно бормотал одно и то же, рассказывая об уже известных Ронни событиях:

«Джордж Буш собирается скоро что-то сказать. Тем временем мэр Джулиани едет в центр города. На Америку совершено нападение. Ожидайте дальнейших известий».

План потихоньку формировался в уме.

Машина летела по широкой тихой улице. Справа обыкновенная трава, деревья, фонарные столбы. За лужайкой дорожка – пешеходная или велосипедная, дальше железнодорожные рельсы, еще дальше параллельная улица, вдоль которой по обеим сторонам стоят легковые автомобили и грузовики и не столь высокие, как на Манхэттене, жилые дома из красного кирпича. Приблизительно через полмили возникли большие прямоугольные одиночные здания, вероятно с отдельными или двумя смежными квартирами. Кажется, благополучный район. Симпатичный, спокойный.

Мимо промелькнул дорожный указатель с надписью «Оушн-Парквей».

Ронни увидел пожилых супругов, медленно шагавших по тротуару, и задался вопросом, известно ли им о разворачивающейся неподалеку трагедии. Скорее всего, неизвестно. Если бы что-то слышали, наверняка сейчас прилипли бы к телевизору. Кроме них, вокруг ни души. Положим, в такое время в будний день почти все обычно находятся на работе. Хотя матери все же должны возить младенцев в колясках. Хозяева должны выгуливать собак. Молодежь должна бродить по улицам. А кругом никого. Даже машин на дороге мало. Слишком мало.

– Где мы? – спросил Ронни у водителя.

– В Бруклине.

– Вот как, – пробормотал он. – Все еще в Бруклине.

Табличка на здании извещала: «Центральная ешива». [7] Ешива – еврейский университет, высшее учебное заведение. Кажется, будто они едут сто лет. Ронни даже не представлял себе, что Бруклин такой большой. Настолько большой, что в нем можно затеряться, исчезнуть.

Припомнились строчки из пьесы Марло «Мальтийский еврей», которую он недавно смотрел в брайтонском Королевском театре вместе с Лоррейн и Клингерами.

Это было в другой стране.

И вдобавок девчонка мертва.

Улица впереди упиралась в тупик. Проехали перекресток, за которым красивый красный кирпич сменился современными бетонными плитами. Неожиданно помчались по темно-зеленой железнодорожной стальной эстакаде.

– Весь этот чертов район теперь русский, – объявил водитель.

– Какой? – не понял Ронни.

Мужчина указал на пестрые кричащие вывески. «Ателье маникюра», «Музыкальная, художественная и спортивная школа имени Шостаковича», «Аптека»… Сплошная кириллица. Не читая по-русски, половины не разберешь. А Ронни ни слова не знает.

Потом понял.