Питер Джеймс - Искушение

– Видите ли, – стараясь быть деликатным, сказал Джо, – вы, несомненно, очень одарены. Все, что вы сегодня рассказали, весьма заманчиво. И я был бы счастлив посетить «Кобболд–Тессеринг». Однако по-прежнему придерживаюсь мнения, что писать диссертацию вам нужно не у меня. К сожалению, сейчас я не могу пообещать вам, что возьму вас. Но что я обязательно сделаю – назову вам имена людей, которые соответствуют вашему профилю.

Джулиет готова была расплакаться. Она, судорожно сжав руки и закусив нижнюю губу, умоляюще смотрела на профессора.

– Прошу вас, дайте мне шанс убедить вас.

Джо был растроган ее эмоциональностью. Но от принятого решения не отказался. Однако он не мог и не хотел обидеть девушку, просто захлопнув перед ней дверь. Кроме того, ему было интересно: что же еще она может сказать?

– Ну хорошо, попробуйте убедить меня, – немного поколебавшись, произнес он.

Сентябрь 1987 года. Лос-Анджелес

Флойд Пуэбло придерживал руль «плимута» одним пальцем. Свободной рукой он страховал пакет с продуктами, норовивший свалиться с пассажирского кресла, и одновременно отстукивал по нему ритм льющейся из динамиков песенки в стиле рок. В салоне аппетитно пахло гамбургерами и жареной картошкой.

Автомобильные фары регулярно высвечивали темные молчаливые промышленные постройки. Впереди замаячила вывеска: «ПАКЕРМАН ТРЭЙЛЕРС, КОМПИЛЯТОРНОЕ ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ, ГАСИЕНДА ГАРДЕН КАСТИНГС». В этот момент «плимут» попал в глубокую выбоину, машина нырнула носом, и целые потоки воды выхлестнулись из-под колес на лобовое стекло. Стеклоочистители и без того не справлялись, и проливной дождь заливал машину со всех сторон.

Ну и сентябрь, думал Флойд. Никогда раньше в сентябре не было такого дождя. В наше время во всем мире погода словно сошла с ума. На прошлой неделе «Нейшнл инквайерер» опубликовал большую статью о конце света. Люди планеты мечтают жить вечно, в то время как она умирает.

Интересно, продолжал размышлять Пуэбло, как именно настанет конец света. Произойдет ли это неожиданно, или агония растянется на длительный срок. И что будет потом, после конца. Наверное, мир будет похож на это местечко. Пуэбло скользнул взглядом по неопределенным силуэтам вдоль дороги. Ни одного горящего фонаря. Вокруг ни души. К ночи все здесь будто вымирает. Некоторое разнообразие в унылую картину вносят лишь несколько грузовиков и фургонов.

Миновав строение 43, Пуэбло благополучно свернул и, въехав на правую площадку, остановился рядом с черным «шеви». Машина отличалась высоко задранным бампером и выпуклым массивным тараном на капоте. Водитель заглушил двигатель, выключил стеклоочистители. Некоторое время он прислушивался к барабанной дроби капель по металлическому корпусу машины, к шуму потоков воды по асфальту, надеясь, что дождь ослабеет. Часы на приборном щитке показывали без двух минут полночь.

Пуэбло выключил освещение, и вместе со спидометром часы утонули в темноте. Он подождал еще немного, но дождь не унимался. Тогда, подхватив сумку с надписью «Бюргер Кинг», он хлопнул дверцей и побежал под дождем.

Остановившись перед тяжелой деревянной дверью, он позвонил. Но никто ему не ответил. Сквозь витражи дежурного помещения пробивался свет. Где-то внутри сработала наконец пожарная сигнализация, но Пуэбло не придал этому значения.

– Открывай же, чертов кретин! – прокричал он, когда вода стала заливаться за воротник, а сумка окончательно промокла. – Открывай, кретин! – Он снова и снова жал кнопку звонка, потом раздраженно пнул дверь ногой. Через секунду она отворилась: на пороге стоял дежурный охранник Вилл Дохени. Это был низенький толстяк с рыхлым, пухлым лицом и настороженными глазками.

– Привет, – испуганно выдохнул он.

Флойд Пуэбло оттолкнул его и вошел, угрюмо кивнув в ответ.

– Хорошенькая ночка, а? – снова выдавил толстый охранник.

Флойд Пуэбло прошел через изящно обставленное фойе с бархатными стульями; на дорических подставках красовались большие греческие вазы с букетами шелковых цветов. Отсюда он попал в маленькое дежурное помещение. На экране телевизора Род Стейгер в форме полицейского говорил что-то с певучим южным акцентом. На стенах висело около двух дюжин фотографий мужчин и женщин. Некоторые из них, казалось, сделаны недавно, другим, похоже, было лет сорок, а то и пятьдесят. Возраст снимков выдавали цвет, контрастность, одежда и прическа запечатленных на них людей. Все фотографии были в одинаковых рамочках из покрытого лаком розового дерева.