Павел Давыденко - Училка

Турка ступил к шкету и схватил его за грудки. Тот безмятежно смотрел сквозь физиономию Турки водянистыми глазками.

– Это кто такой? – спросил Турка у Лены.

– Не знаю.

Турка оттолкнул мало́го, тот как в замедленной съемке сделал несколько шагов назад.

– Все расскажу! – пригрозил он уже без особого энтузиазма.

– Слышь, обмылок! Я тебе потом башку разобью, понял?

– Она нормально берет? – осклабился пацаненок. Хлопнула дверь подъезда, эхо прокатилось по этажам.

Турка заревел и бросился на малого, тот рванул прочь, но Турка ударил ему сзади по ноге, и пацан упал в лужу.

Кед со следами засохшей грязи несколько раз с силой ткнулся в бок малому, который, видимо уже по привычке прикрывал ребра локтями. Турка не сдерживал себя, а Лена его оттаскивала, тянула в сторону:

– Хватит! Все, хватит уже!

– Конечно, хватит… Идите уже шпилиться!

– Ах ты урод! – тут уже сама Конова врезала ему кроссовкой.

– Что творится, о-е-ей! – закаркала какая-то старуха. – Мордуют средь бела дня!

– Мы за дело.

– Я милицию сейчас вызову!

– Бежим, – шепнула Лена. Увлекла Турку к подъезду, и они скользнули внутрь.

Вбежали на второй этаж. Турка согнулся, задыхаясь.

– Вот урод! – сказала Лена. – Слушай, у меня тетя дома. Не могу в квартиру пригласить, уж прости. А то начнется потом – «вот, привела». Она знакома с Вадиком.

– Так… – Турка снова ощутил внутри пустоту. Ступеньки под ногами стали мягкими, как из пластилина, ненадежными. – У вас все-таки серьезно?

– Как тебе сказать… Поговорим об этом потом! – Конова быстро чмокнула Турку в щеку. – Вот. Это на дорожку…

Они стояли в пролете между вторым и третьим этажами. Турка как во сне поднял ладони и положил их на плечики Коновой. Из холода его бросило в жар, подмышки вспотели. Губы Лены призывно приоткрылись, а глаза подбадривали.

А вдруг это только кажется?

И вовсе он Ленке не нравится – иначе зачем ей устраивать спектакли? Обшарпанные стены с надписями, зловония, паутина, вместо гардин прикрывающая узкую раму окна, – все это растворилось, перестало существовать для Турки. Он видел только манящие, чуть влажные губы, и теплые карие глаза – с прежней дымкой печали.

Наверху хлопнула дверь. Наваждение спало, рассеялось.

– Ладно, я пойду. Хоть бы тетка нас в окно не видела!

Турка опустил руки. Постарался запомнить форму плеч, как опытный скульптор запечатлевает в памяти мимолетный образ.

– А как же бег?

– Завтра в школу приду. Тогда и скажу точно. Пока! – она упорхнула вверх по лестнице. Турка еще какое-то время стоял, глядя на бетонные ступеньки. Завтра опять школа, верно. На мгновение Турка забыл, где он учится, и вообще – кто он?..

Никогда еще ничего подобного не испытывал.

– Романтика, елки-палки, – пробормотал он, спускаясь по лестнице.

Конечно, в понедельник Анка выясняла, по каким причинам ученики не явились на субботник. Чуть ли не половина физ-ры на это ушла. Странно, что Анка ни слова не сказала насчет презервативов, история будто заглохла.

Затем класс бегал вокруг школы. Бедняга Алик чуть легкие не выплюнул, а Проханов подвернул ногу.

Осталось десять минут, и пацаны попросили у Анки мяч – в футбол сыграть.

– Играют только те, кто был на субботнике.

В итоге на команды так и не поделились, потому что Тузов и компания пригрозили Березину и другим «футболерам», мол, если будете играть – вам крышка.

Ну и само собой, было обществознание. «Сексознание!» – снова не преминул заметить Проханов.

Синяк у Вовки немного сошел. Часть пятна прямо у уголка глаза сделалась ярко-желтой, с вишневой примесью, как будто он попользовался мамиными мазилками из косметички.

– Ха! Да ты в гомики окончательно заделался! – ржал Рамис, а Крыщ ему поддакивал, тыча пальцем. Вовка ослепительно улыбался и отшучивался – «так и есть», «понятное дело». И только Турка чувствовал исходивший от него холод.

– Ничего, пусть смеются, пока могут, – бормотал Вова. – Ничего…

До этого сидели на МХК, разбирали что-то там про Древний Египет. Галина Марковна орала, что класс ни черта не знает и что почти все сплошь дегенераты.

– Раньше были дети как дети! Что с вами такое стало?! Вол, я тебе говорю, прекрати! Что ты там по парте катаешь? ДЕБИЛ! – мощная грудь Галины Марковны вздымалась и опадала. Кроме «упавшего на ее голову МХК», эта мегера вела еще и музыку в младших классах. Турка вспомнил, как сам подкалывал Вову за его безукоризненную тетрадь, классе в третьем еще. Вован тогда сидел с Кондратьевой и каждый куплет выписывал разными цветами гелевых ручек: зеленым, красным, синим.