Филипп Ванденберг - Восьмой грех

Мальберг подсел к ней за стол.

— Ненавидели? Как можно ненавидеть книги?

— О, я расскажу вам, синьор! — Глаза маркизы злобно заблестели. — Страсть к коллекционированию у моего мужа не совпадала с его финансовыми возможностями. И вот, чтобы предаваться одной страсти, мой муж отдался другой — он стал игроком. Казино Баден-Бадена, Монте-Карло и Вены стали для него родным домом. Иногда он выигрывал солидные суммы, но однажды признался, что проиграл все и мы теперь банкроты. Через три недели маркиз умер. Инфаркт.

— Мне очень жаль, маркиза.

— Все маркиза да маркиза! — возмутилась Лоренца. — Называйте меня синьора. Этот насмешливый титул мне в тягость, он для меня как ругательство. Вы же видите, в каком состоянии находится дом. Мне не хватает денег на реставрацию. Квартиросъемщики выехали. А на такой запущенный дом практически невозможно найти покупателей. Вот оно, печальное наследство маркиза. Так что зовите меня Лоренца.

— Очень приятно, — ответил Мальберг и замялся. — Меня зовут Лукас.

— Лукас? — У маркизы была привычка говорить таким тоном, будто она подшучивает над собеседником. Это смущало Мальберга. — Хорошо, Лукас. Сколько вы предложите за эту Библию?

— Трудно сказать…

— Сколько? — упорствовала маркиза.

— Понимаете, — начал Мальберг, — в книге не пронумерованы некоторые страницы. Я должен вначале проверить, все ли страницы в этих четырех томах. Если все в порядке, я предложу вам за нее двадцать тысяч евро.

Лоренца испытующе посмотрела на него.

— Это неплохая цена, — заверил ее Мальберг. — В будущем мне, конечно, будут интересны и другие ваши книги.

— Я верю вам. Марлена говорила, что я могу всецело положиться на вас. — Лицо маркизы внезапно помрачнело. — Как только такое могло случиться… Это ужасно.

Мальберг участливо кивнул и, не сдержавшись, спросил:

— Вы все еще думаете, что это был несчастный случай?

— А вы — нет? Почему вы так уверены? — Лоренца оценивающе посмотрела на Мальберга.

Лукас невольно протянул руку к нагрудному карману, в котором лежала записная книжка Марлены. Было бы глупо довериться совершенно незнакомой маркизе. Он пожал плечами и спросил:

— Как вы узнали о смерти Марлены?

— От полиции. Мой номер сохранился в ее телефоне. Комиссар полиции сказал, что ее нашли в ванной. И спросил, готова ли я дать показания. Я была готова, и комиссар задал мне пару безобидных вопросов. Я уж и не помню, что ответила. Он дал мне свой номер телефона — на тот случай, если я вспомню что-нибудь, что, возможно, прольет свет на это дело.

— И?.. Вы что-нибудь вспомнили?

Лоренца покачала головой. Потом она встала и подошла к окну. Ей не хотелось, чтобы Лукас видел ее слезы.

Мальберг неловко поерзал в кресле. Он готов был сказать что-нибудь утешительное, но не знал, стоит ли это делать. Наконец он встал.

— Могу я еще раз взглянуть на книги? — спросил он после паузы.

— Да, конечно, — ответила Лоренца и вышла из комнаты.

Вид бесценных книг, которые к тому же были в великолепном состоянии, заставил Мальберга на время забыть о смерти Марлены. Вскоре ему стало ясно, что цена всей коллекции намного превышает его финансовые возможности.

Одна только «Всемирная хроника», фолиант доктора и историка Хартмана Шеделя из Нюрнберга от 1493 года, стоила столько же, что и респектабельный автомобиль среднего класса. В книге было более тысячи ксилографических клише всех средневековых городов. Коллекционеры выложили бы за нее целое состояние.

В лихорадочное беспокойство повергла антиквара невзрачная книга в четверть листа. Мальбергу потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что перед ним было легендарное издание комедий Теренция, за которым уже полвека охотились коллекционеры и антиквары всего мира. В книге от 1519 года реформатор Филипп Меланхтон собственноручно ставил пометки для следующего издания. Со времен Меланхтона все данные о владельцах книги были задокументированы. За свою пятисотлетнюю историю книга перекочевала из Германии в Англию. Там на аукционе ее купил еврейский коллекционер и снова привез в Германию, уже в девятнадцатом веке. Убегая от нацистов, он контрабандой, спрятав книгу под одеждой, вывез ее в Нью-Йорк. Там из-за финансовых трудностей ему пришлось продать фолиант коллекционеру из Флориды. В свою очередь наследники американца выставили книгу на продажу. Но еще до того как библиофилы узнали об этом, книга обрела уже нового владельца. Ее купил какой-то европеец. Больше ничего не было известно.