Филипп Ванденберг - Восьмой грех

Фрейлейн Кляйнляйн молча положила на стол лист, кото рый три минуты назад дал ей Лукас.

— Как вам удалось так быстро отыскать номер? — осведомился Мальберг больше из вежливости, чем из интереса.

— Я пошла по пути, который доступен каждому телефонному абоненту за небольшую плату, позвонила в справочную, — весело ответила она.

Мальберг взял в руки лист и уставился на номер. Он не знал ни Лианы Аммер, ни того, какие отношения были между сестрами. В любом случае он не хотел, чтобы Лиана сразу отказа лась разговаривать и отвечать на какие-либо вопросы. Но как избежать этого? Знала ли она вообще о смерти Марлены?

Он задумчиво повертел в руках листок, потом снял трубку и набрал номер. После череды длинных гудков в трубке что-то щелкнуло и на автоответчике раздался женский голос: «Вы позвонили к Лиане Аммер. К сожалению, я сейчас не могу подойти к телефону, потому что лечу либо в Мадрид, либо в Рим, либо I в Афины, либо в Каир. Если вы хотите мне сообщить что-то важное, обратитесь к моему оплаченному наличными автоответчику. Или молчите вовеки. Пожалуйста, говорите после сигнала».

Мальберг остолбенело прослушал сигнал. Он не готов был что-то говорить на автоответчик прямо сейчас. «Как мне себя вести с ней? — пронеслось у него в голове. — Может, положить трубку? Если я назову причину своего звонка, Лиана наверняка сообразит, что разговор пойдет о сестре. На тот случай, — подумал Мальберг, — если она еще не знает о смерти сестры, мне нужно будет как-то на это намекнуть».

— Я школьный друг вашей сестры Марлены. Вы, вероятно, уже знаете, что с ней произошло, и я буду вам благодарен, если вы со мной свяжетесь. Я позволю себе еще раз вам позвонить.

Он с облегчением повесил трубку.

Было уже темно, когда Мальберг вышел из антикварного магазина на Людвигштрассе и направился в южный пригород Мюнхена, Грюнвальд, где находились шикарные виллы и квартиры.

Десять лет назад, еще в то время, когда цены на жилье были относительно умеренными, Мальберг купил здесь квартиру.

С отвращением, которого Лукас не мог объяснить, он вошел в парадное. Когда открыл дверь, ему стало еще противнее от душного, застоявшегося воздуха, который ударил в нос. Десять летних недель его квартира, заставленная антикварной мебелью, была заброшена. А теперь наступила осень с ее неласковой погодой.

Мальберг распахнул окна. Потом сбросил пиджак, повесил его в гардероб, уселся на диван (страшилище, обтянутое красно-коричневой английской кожей) и закинул руки за голову.

Он думал, и при этом у него возникали все новые и новые сомнения. Правильно ли он поступил, позвонив сестре Марлены? Может, стоило с ней лично договориться о встрече, причем заранее? В этом случае она едва ли смогла бы отказать ему. И тут зазвонил его мобильный телефон.

Мальберг ждал звонка Катерины, но в ответ на дружелюбное «алло» он услышал низкий холодный голос:

— Мальберг, это вы?

— Да, — растерянно ответил Лукас. — А вы кто?

— Это не имеет значения, — прозвучало в ответ.

— Послушайте, если вы не считаете нужным представиться, — возмутившись, начал Мальберг, но не успел закончить предложение.

— Марлена мертва, — перебил его незнакомец. — Зачем вам нужно что-то знать о ее личной жизни? Оставьте Лиану в покое!

— Но Марлена была убита! Кто вы, мистер незнакомец? Если вам так дорога Марлена или ее сестра, вы должны быть заинтересованы в раскрытии этого преступления!

В трубке наступила тишина, которая, казалось, продолжалась вечно.

— Алло? — Лукас прижал трубку к уху, но уловил лишь далекое шуршание. Он уже хотел выключить телефон, как тот же голос сказал:

— Мальберг, это первое предупреждение! Второго не будет. Вы становитесь слишком назойливым. Подумайте о Джанкарло Соффичи — секретаре кардинала Гонзаги!

Затем последовал щелчок. Связь оборвалась.

Мальберг поднялся. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Неожиданный звонок поставил перед ним новые загадки. Кто звонил? Откуда этот человек узнал номер его мобильного телефона и его имя? Откуда незнакомцу известно, что Лукас оставил сообщение Лиане Аммер? Что значит фраза о секретаре Гонзаги?

Было холодно, и Мальберг вскоре замерз. В задумчивости закрыв окно, Лукас стал смотреть через залитое дождем стекло на мокрую улицу.

Чтобы хоть как-то охладить голову, в которой, словно искры, вспыхивали мысли, Лукас прислонился к влажному стеклу и закрыл глаза. Казалось, ему чуть-чуть полегчало. Темнота обычно способствовала течению мысли. Но в тот вечер все его усилия были напрасны.