Питер Джеймс - Умри завтра

Линн переводила безумный взгляд с одного полицейского на другого. Что за чертовщина? И вдруг подумала: неужели Редж Окума сообщил о деньгах?

Услышала собственный голос, автоматически говоривший:

– Хорошо, проходите, пожалуйста. Холодно, правда? Холодно, но сухо. Хорошо, да? Дождя нет. Декабрь часто бывает сухим.

Молодая женщина-констебль сочувственно на нее посмотрела и улыбнулась. Линн посторонилась, пропустила полицейских, закрыла за ними дверь. В их окружении прихожая показалась меньше обычного.

– Миссис Беккет, – начал суперинтендент, – у вас есть дочь Кейтлин, не так ли?

Линн бросила взгляд наверх.

– Д-да, – с трудом выдавила она сквозь ком в горле. – Есть.

– Простите, если я чуть забегаю вперед, но, насколько мне известно, ваша дочь страдает печеночной недостаточностью и нуждается в пересадке. Верно?

Линн помолчала, отчаянно стараясь четко мыслить. Зачем они здесь? Для чего?

– Если не возражаете, объясните мне, что вам нужно? В чем дело? Чего вы хотите? – Ее охватила дрожь.

– У нас есть основания думать, что вы пытаетесь купить для дочери новую печень, – объяснил Рой Грейс. – Вам известно, миссис Беккет, что в нашей стране это уголовное правонарушение?

Линн вновь взглянула наверх, боясь, как бы не услышала Кейтлин, поспешно завела офицеров на кухню, плотно закрыла дверь.

– Прошу прощения. Совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

– Может, сядем? – предложил Грейс.

Линн выдвинула стул, села за стол лицом к детективам. Подумала, не предложить ли чаю, и решила не предлагать, чтобы как можно скорее от них отделаться. Рой Грейс, не снимая пальто, сел напротив нее, скрестив руки.

– Миссис Беккет, на прошлой неделе было очень много телефонных звонков с вашего домашнего и мобильного телефонов и с телефона мюнхенской компании под названием «Трансплантацион-Централе». Скажите, зачем вы туда звонили?

– «Трансплантацион-Централе»? – повторила она.

– Это фирма международных поставщиков органов. Они снабжают органами нуждающихся в пересадке, вроде вашей дочери, – пояснил Грейс.

Линн воинственно пожала плечами:

– Простите, никогда не слышала. Знаю, что друг моей дочери очень недоволен обращением с ней в лондонской больнице.

– Чем именно? – уточнил Грейс.

– Тем, как там составляются чертовы списки очередников на трансплантацию.

– Похоже, и вы недовольны, – заметил он.

– По-моему, вы тоже были бы недовольны, если бы это была ваша дочь, суперинтендент Грейс.

– И вам не приходило в голову поискать печень за пределами Соединенного Королевства?

– Нет, конечно!

Грейс немного помолчал. Потом как можно мягче спросил:

– Будете отрицать, что нынче утром в пять минут десятого говорили по телефону с фрау Марлен Хартман, возглавляющей «Трансплантацион-Централе»?

Несмотря на все свои усилия, Линн растерялась. Ох, черт, черт, черт…

– Проклятье, вы телефон прослушиваете?

Над головой послышался шум спускаемой из ванны воды.

Суперинтендент сунул руку в карман, вытащил коричневый конверт. Осторожно достал из него фотографию, положил перед Линн. Девочка лет тринадцати-пятнадцати. Хотя вид грязный, неряшливый, личико хорошенькое, похожа на цыганку, прямые темные волосы, голубая дутая безрукавка поверх обтрепанного разноцветного спортивного костюма.

– Миссис Беккет, – продолжал суперинтендент. – Наверняка вам сказали, что печень для вашей дочери получена от жертвы автомобильной катастрофы.

Он помолчал, вглядываясь в глаза Линн. Она не ответила.

– На самом деле это не так, – сказал он. – Печень возьмут у этой румынской девочки. Ее зовут Симона Иримия. Насколько нам известно, пока она еще жива-здорова. Ее нелегально привезли в Англию, чтобы убить и отдать вашей дочери печень.

На мгновение Линн показалось, что мир вокруг рухнул.

Симона с Гогу на коленях сидела на комковатом матрасе в кузове болтавшегося из стороны в сторону фургона. Машина то ускоряла ход, то резко тормозила на извилистой дороге. Она упиралась руками в гофрированный металлический пол, стараясь не упасть.

Рядом с ней лежит голубой железный ящик для инструментов, моток синей веревки, широкие рулоны липкой ленты. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз ела и пила – это было давно, еще до посадки на борт самолетика. Отчаянно хочется пить и подташнивает от выхлопных газов.

Хорошо бы Ромео был рядом, с ним всегда безопасно, и было бы с кем поговорить. Немка всю долгую дорогу на нее не обращала внимания, уставившись в ноутбук или разговаривая по телефону. Вот и теперь сидит спереди, ведет серьезную беседу с водителем фургона – высоким бесстрастным румыном с морщинистым лицом, зализанными назад угольно-черными волосами, в свободной блузе и джинсах, с массивным золотым браслетом на запястье.