Владимир Лорченков - Прощание в Стамбуле

– Бинго! – смеюсь я, вспоминая причины своего увольнения.

– Но с премиями и добавками на среднюю жизнь хватает, – продолжает Корчинский, – так что с голоду я не умираю. Особенно с учетом ваших премиальных. Ты понимаешь, о чем я. Но если я уволюсь, то через полгода-год буду голодать. Или мне придется пойти торговать на рынке. Наконец, на стройку какую-нибудь поехать. Это не по мне. Скажи, вот тебе зачем деньги?

– Спрячу их, – не колеблясь, отвечаю я, – а когда у Анны-Марии деньги кончатся или папаша не захочет ее содержать, то будем жить на них.

– Разумно, – соглашается Сергей. – А мне деньги нужны, чтобы забрать сына и уехать с ним куда-нибудь. Неважно куда. Подальше от Молдавии. От этой дыры с ее ужасно низким уровнем жизни и подальше от этой дыры в дыре, моей экс-супруги.

– Ты выкрадешь ребенка? – удивляюсь я.

– Нет, конечно, – смеется Корчинский, – ну ты и фантазер.

– Анна-Мария тоже так говорит.

– Анна-Мария – умная девушка, – кивает Сергей, – я, конечно, не собираюсь красть своего, заметь, своего, сына. Она согласна отпустить его со мной, если я заплачу ей десять тысяч отступных. Сумма, конечно, ерундовая. Я могу заплатить хоть завтра. Но чтобы жить с ребенком за границей, причем просто жить, и уделять время только ему, да примерно как вы с Анной-Марией, нужны большие деньги. Нужны они и тебе, так ведь?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спрашиваю я.

– Понимаешь, – задумчиво тянет Корчинский, – я не то чтобы под колпаком, иначе мы бы с тобой так откровенно не разговаривали. Но. Если меня увидят с людьми, которые хотят кое-что купить, это может стать доказательством в суде.

– А я, стало быть, доказательством в суде не стану?

– Доказательством моей вины, – честно признается Корчинский, – нет. Это будет только предположение с их стороны. У тебя неприятностей не должно быть. Максимум, раза два вызовут как свидетеля. И все. Шито-крыто.

– Это опасно для меня? – спрашиваю я. – Хотя нет, постой. Скажи лучше, это может быть чем-то опасно для Анны-Марии?

– Нет, конечно, – Корчинский не врет, это видно, – она здесь вообще ни при чем. Да и ты, строго говоря. Тебя покупатели увидят один раз. Когда ты им кое-что передашь.

– Обычно в фильмах, – хмуро говорю я, – именно в этот момент начинается перестрелка. Мне не улыбается стать жертвой гангстеров, которые отрежут мне башку и заберут чемодан с кокаином даром.

– Лоринков, – вздыхает Корчинский, – мы далеко ушли от фильмов. Товар будет оплачен за неделю до того, как вы встретитесь. Ты даже не курьер. Так, подносчик. Вот как та телка с красной фуражкой на тупой башке, которая не греет гамбургеры, а просто несет их от микроволновки до прилавка. Понимаешь?

– Кто покупает? Это молдаване?

– Ты говорил, – улыбается пресс-атташе полиции города, – что утратил интерес к журналистике. Ладно, ладно. Нет, конечно. В Молдавии не осталось серьезных группировок, которые могли бы провернуть такое дело. Ты же знаешь, у нас всех бандитов перестреляла полиция. Мы здесь главные бандиты.

– Иностранцы?

– Ну да. Да и товар не от молдаван. Молдавия – это просто место, где состоится сделка. Но она не настолько крупная, чтобы ей заинтересовался Интерпол. Так что ты можешь быть спокоен. Сечешь?

– Секу. Так что мне нужно делать?

Корчинский допивает колу и швыряет стакан прямо в урну. Кладет на стол мобильный телефон и рюкзак и говорит:

– Оставишь все, кроме содержимого рюкзака, себе. Это подарок. С вчерашним днем рождения.

Я говорю:

– Спасибо.

Он говорит:

– Не за что.

Я говорю:

– Ты просто хочешь дать мне заработать. Я тебе не нужен. Я не ребенок, я это понял. Я лишнее звено в этом деле. Никакой надобности в моих услугах нет. Если что, на меня и свалить-то ничего не получится. Ты просто даешь мне заработать. Ты не поимел мою женщину, и ты даешь мне заработать. Я это запомню, Корчинский, на всю жизнь запомню.

Он говорит:

– Ну и что? Давай расплачься тут еще.

Я говорю:

– Почему ты ее не трахнул?

Он говорит:

– Ты мне нравишься.

Я говорю:

– Спасибо.

Он говорит:

– Оставь к черту, ты, ради Бога.

Я говорю:

– Так к черту или ради Бога?

Корчинский, расплачиваясь, говорит:

– Просто дождись звонка.

– Спускайся в парк и жди меня там, – Анна-Мария хихикает, – с охапкой листьев.

Я досадливо морщусь, но выхожу из дома. Хотя мне куда больше хотелось бы сейчас полежать в ванной, а потом с Анной-Марией в постели. Она приехала рано утром – ее не было два дня, потому что Анна-Мария летала к отцу во Францию, – и мы трахнулись всего один раз. Разумеется, это мало. И, я точно знаю, этого мало и ей.