Вадим Голубев: Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

— Не мало тебе, Глухов? — хлопнул его по плечу Капитан.

— Почему не взять, если само в руки идет? — убрал деньги Анатолий Сергеевич.

— Не боишься, что я тебя сдам?

— Ну, кому? Кому ты меня сдашь? Таможенники — мои люди. Я таможеннику от щедрот своих десять «зеленых» суну, он мне такси вызовет, дверцу откроет и честь отдаст. Гэбэшники — свои ребята! Сам у них служил, в спецрейсы ходил. Я тебя еще по ним помню. Да и «Visa» у меня. В любом городе могу баксы по ней в банк положить и взять из банка. Пойдем-ка лучше в бар, по пять грамм выпьем и спать! А то у меня с рассветом дел много…

— У меня тоже хватает. А на судне, сам знаешь, не пью, — пошел от Глухова Капитан.

Он вспомнил юркого, востроглазого матросика, который появлялся на корабле на один рейс, а затем пропадал на полгода-год. Всех ребят трясли таможенники, этому же была «зеленая улица». «Думал я с окончанием брежневщины, кончаются и времена глуховых. Ан нет! Сейчас их времена настали в демократической России. При коммунистах глуховы таились. Теперь свои дела открыто проворачивают. Да еще издеваются над теми, кто не по-глуховски живет. Быдло для глуховых трудяга! Сожгли партбилеты и вывернули свое нутро наизнанку. И ничего с ними не сделаешь. При коммунистах была хоть видимость законности. Сейчас — полное беззаконие! Партийную мафию сменила мафия уголовная», — размышлял, отходя ко сну Капитан.

Не долго пришлось ему спать. Ближе к утру начали возвращаться с ночной Гинзы моряки и прочие. Выпрыгивали из дорогих машин певички и танцовщицы варьете. С почтительным книксеном они вручали по несколько банкнот тершемуся у трапа Глухову. Там же ошивался ожидавший примадонну Никоенков.

— Вас просили не беспокоиться, — сказала ему вышедшая из лимузина артистка. — Она с австралийцем в Киото на три дня уехала.

— Предупреждаю: никаких эксцессов! — бросил певцу через плечо Анатолий Сергеевич.

Через три дня туристы возвратились из Киото. Примадонна, с презрением взглянув на Никоенкова, проследовала в каюту австралийца. Певец попытался дернуться, но был оттерт «мальчиками» Глухова.

Ночью Никоенков забарабанил в дверь австралийца.

— Выйди, тварь! Поговорить надо! — лупил ногами в мореный дуб певец.

— I don’t understand him! What does that guy want? [1] Я не понимаю его! Что ему нужно? (англ.) — послышалось бормотание австралийца.

— Probably he has mistaken [2] Вероятно, он ошибся. (англ.) , — ответила примадонна.

— Yes, yes! This guy had mistaken. Sorry, dear sir! [3] Да, да! Этот парень ошибся. Извините, дорогой сэр! (англ.) — прозвучал голос Глухова.

Рука впилась в затылок Никоенкова и резко повернула его. Певец увидел наглоглазого молодого человека из группы сопровождения и стоявшего за ним Глухова. Удар в переносицу покрыл глаза звезды эстрады снопами искр. Сложенная кинжалом пятерня больно ударила в солнечное сплетение, выпустила из легких воздух. Толчок коленом вызвал тягучую боль в мошонке. Ударами ног скорчившегося певца гнали к выходу, задавая ему направление причиняемой болью. На палубе Никоенкова ударили ногой по лицу, разбив нос и губы. Певец попытался подняться, но получил удар по кобчику и ткнулся лицом в палубные доски.

Теперь он закрывал голову руками, а обступившие его «мальчики» били ногами по печени, почкам, ребрам, сменяя одно болевое ощущение другим.

— Хорош! — процедил Глухов, оттянув за волосы голову артиста. — Я ведь тебя-козла предупредил: никаких эксцессов! Ты в приличном заведении находишься, а не в бардаке. Запомни это! Еще раз так сделаешь — хуже будет! Понял?

— Понял, — всхлипнул Никоенков.

— Пошел вон! — пнул его Глухов.

Через некоторое время притащили примадонну. Она решила отоспаться в своей постели, а попала к «мальчикам», поджидавшим ее. Анатолий Сергеевич вытащил из джинсов ковбойский ремень с тяжелой серебряной бляхой и отхлестал артистку по аппетитному, но уже начавшему дряблеть заду.

— Что ты, сучка, себе позволяешь? — приговаривал менеджер, нанося удары. — Мужиков меняешь, стравливаешь их. Туристам от этого беспокойство… Сколько австралиец тебе за любовь заплатил?

— Ой, Толенька, жадный он! — взвизгнула примадонна. — Денег не дает. Так, грошовые подарки! Говорит: «У меня нет наличных, только чеки».

— Вот пусть и выпишет чек на соболиную шапку! У нас в бутике, как раз моего размера имеется. Объясни ему, что за любовь теперь и в России надо платить. И «мальчикам» угощение надо выставить! Они свой режим нарушили, вместо сна твоим воспитанием занимались.