Дэвид Лисс - Этичный убийца

Ему, скорее всего, было уже за пятьдесят, хотя выглядел он моложе. Его не слишком коротко стриженные, очень светлые волосы придавали всему облику что-то ангельское, а подвижные черты лица, всегда готовые собраться в улыбку, превращали его в гениального продавца. Разговаривая с кем-нибудь, он всегда смотрел собеседнику прямо в глаза, будто тот был единственным человеком на свете. Он улыбался всем и каждому с фамильярным дружелюбием, и морщинки в уголках его глаз, казалось, источали благодушие. «Прирожденный торгаш» – так титуловал его Бобби. Игрок до сих пор иногда сам ходил по домам, два-три раза в неделю, чтобы не потерять форму; причем поговаривали, будто за последние пять лет, если не больше, он ни разу не продулся.

Когда я вошел, Игрока еще не было: он всегда появлялся последним и дефилировал через комнату с видом рок-звезды, выходящей на сцену. Ронни Нил и Скотт стояли в углу и громко обсуждали грузовик, который будто бы остался дома у Ронни Нила: они говорили о том, какие у него огромные шины и как один полицейский, остановив парня за превышение скорости, якобы отпустил его на все четыре стороны – уж слишком замечательные были шины.

Наконец появилась и команда Игрока, работавшая в Гейнсвилле. В каждом шаге этих ребят чувствовалось сознание превосходства над остальными: можно было подумать, идет королевская свита. У Игрока был целый микроавтобус, поэтому и команда набралась большая – девять человек, из них только одна женщина. Для женщин продажа энциклопедий была связана с целым рядом трудностей, поэтому даже самым способным удавалось продержаться не более двух-трех недель. Очень редко случалось, чтобы в одной команде было хотя бы две женщины. Многочасовые прогулки пешком по безлюдным дорогам, хождение по чужим домам в полном одиночестве, без всякой защиты, похотливые клиенты и непристойные шутки со стороны мужской части коллектива – все это отбивало любую охоту работать, и я подозревал, что, как это ни печально, новая девушка из команды Игрока тоже долго не продержится. И тем не менее с прошлого уик-энда, когда она впервые появилась на общем собрании, мне никак не удавалось выкинуть ее из головы.

Ее звали Читра. Читра Радакришнан. Всю прошлую неделю я то и дело ловил себя на том, что произношу ее имя вслух – лишь потому, что мне нравится его звучание. Звучание это отчасти напоминало ее акцент – мягкий, певучий, лиричный. И она была красавицей, просто потрясающей – гораздо красивее тех женщин, которые, как мне прежде казалось, были в моем вкусе. Это было заметно даже на расстоянии. Высокая, грациозная, с карамельного цвета кожей и черными волосами, собранными на затылке в хвост. Глаза ее отливали кофе с молоком, а длинные пальцы с узкими кончиками были украшены ярко-алым маникюром и тоннами серебряных колец – даже на большом пальце было кольцо. Я никогда такого прежде не видел.

Я был с нею едва знаком, и, с тех пор как она появилась в команде, поговорить нам удалось лишь однажды, но слова, сказанные тогда, прошли сквозь меня, как электрический ток. И все же, сам не знаю почему, появление этой девушки толкнуло меня в головокружительный водоворот безрассудной страсти. В нашей большой группе были и другие женщины – правда, всего несколько, а до них были и еще другие. Причем, если судить беспристрастно, попадались и куда более красивые, но ни в одну из них я почему-то не втюрился.

Волей-неволей в голову приходила мысль о том, что немаловажную роль сыграло иностранное происхождение Читры. Возможно, тот факт, что она была родом из Индии, выделял ее на общем фоне, делал непохожей на других, а потому необыкновенной, исключительной. Возможно, было в Читре и еще кое-что особенное: несмотря на всю необыкновенную красоту, в ней чувствовалась какая-то нескладность, что-то неуловимо неуклюжее – немного неровная походка, особенная манера склонять голову во время разговора, выдававшая одновременно скромность и рассеянность.

Как бы там ни было, но я оказался далеко не единственным ее поклонником. Даже Ронни Нил, который так любил посетовать на необходимость сталкиваться каждый день с «цветными», не мог отвести глаз от Читры. Вот и тогда он встал со своего стула и подошел к ней – запросто.

Он обратился к девушке совершенно непринужденно, не смущаясь и не задумываясь. Я не слышал, о чем они говорят, уловить удалось лишь слова Ронни Нила: «Привет, крошка!», на которые Читра ответила улыбкой, как будто услышала комплимент.