Иори Фудзивара - Праздник подсолнухов

Я снова усмехнулся. Теперь я видел, что она полностью овладела собой.

Она сердито надула губы:

— Чего смеешься? Что тут смешного?

— Да, — сказал я, — я и правда был невнимателен. Совсем позабыл еще о двоих, кому отправил письма.

— Кто они?

— Первый — отец. Но письмо к нему я уничтожил сразу по приезде домой.

— А второй?

— Младший брат Эйко. Его зовут Хироси. Хироси Хатама.

Точно. Ему я тоже написал. И все же я не солгал Иноуэ. В письме к Хироси не было ни слова о моей жизни. Это было очень лаконичное письмо. Поскольку после смерти Эйко оставался открытым вопрос наследства, Хироси был единственным, кроме отца, человеком, кому мне пришлось дать свой американский адрес. Кажется, в том же письме я упомянул о поставленном Энди диагнозе, который скрыл даже от отца. Трудно сказать, почему я это сделал. Почему написал об этом ему, с которым и разговаривал-то от случая к случаю? Может, все дело в том, что Энди поделился со мной своими выводами как раз в тот момент, когда я писал письмо Хироси?

Пока я был в Америке, мне звонили из Японии лишь однажды. Звонил Хироси. Позже я узнал, что есть такая услуга: говоришь адрес за границей, и тебя соединяют по телефону с нужным абонентом. Именно этим сервисом он и воспользовался. От него я узнал о смерти отца.

— Тогда можно ему позвонить.

Подумав, я ответил:

— Нет, не буду. Может быть, позже я так и сделаю, но не сейчас. Мы давно не общались. Такой странный вопрос после долгого перерыва поставит его в тупик.

— Ну а менеджер? Ведь именно он дал мне это послание. После такого ты запросто можешь связаться с ним, возможно, он даже рассчитывает на это.

Я протянул руку, и она молча подала мне карточку. Я снова пробежал глазами строчки: «Офис Тадамити Нисины. Секретарь Кунихико Харада».

Я поднял глаза:

— Думаю, это лишнее. Подождем. Все равно они объявятся.

— Почему?

— Потому что это игра.

— Как это?

— Ты доставляешь послание, но они сами при этом не показываются. Это всего лишь первый ход, верно? В игре это обычная тактика. Как в стад-покере, где открывают с третьей карты. Пока они показали только одну карту. Когда я открою следующую, он сам появится. Игра вслепую, когда не видишь лица противника.

— Завидная самоуверенность.

— Помнится, однажды ты сказала, что в жизни я слабак, но не в картах.

Она изумленно покачала головой:

— Но что это за еще одна карта, о которой ты говоришь?

— Я узнаю, какова ставка. Это и станет следующей картой.

— Ставка?

— Да. Похоже, речь идет о какой-то крупной ставке. Игра может оказаться крайне запутанной из-за присутствия других игроков.

— Каких еще других игроков?

— Раз в Нисину стреляли, значит, у него тоже есть противник, некая третья сторона. Думаю, его или их не следует сбрасывать со счетов.

— Учитывая род его занятий, врагов у Нисины должно быть предостаточно… Но ведь там, в казино, кто-то просто выстрелил в хозяина в отместку за крупный проигрыш, разве не так? Обычное дело.

— Никто не знает, что Нисина владелец казино. Это твои слова.

Она прикусила губу:

— Значит, ты полагаешь, что стрелявший или те, кто за ним стоит, как-то связаны с этой историей?

— Не знаю.

Я встал и подошел к окну. Столичный гул накатывал с Сёва-дори подобно шуму прибоя. С улицы проникал тусклый свет. Это было уже не естественное освещение, а привычный для ночного мегаполиса неон. Целых полдня моей жизни прошло в беседе с девушкой по имени Мари. Поразительно. Я обратился к ней:

— Подождешь здесь минутку?

Она удивленно взглянула на меня:

— Ты куда?

— Ты сказала, что за мной следят. Хочу наведаться в дом напротив, познакомиться.

Ее глаза округлились.

— Что ты несешь?! Прекрати! Если я права, то вряд ли тебя встретят там с распростертыми объятиями. А если не права, то стыда не оберешься. Я ведь могла и ошибиться.

— Лучше, чтобы ты оказалась права. По крайней мере, так будет логичнее. Так или иначе, это несложно проверить.

— Неужели правда пойдешь?

— Да. Во всяком случае, мне доподлинно известно, что в доме напротив нет кодового замка. Что может быть проще? Постучусь и скажу: «Добрый день, господа хорошие, не вы ли за мной наблюдаете?» Или уже «добрый вечер»? Ты как считаешь?

Глядя на меня, она медленно покачала головой:

— Твоя незрелость поражает. Нет, ты не мальчишка. Ты гораздо хуже. Тебе даже в голову не приходит, что там может поджидать вооруженный бандит.

— Не думаю, что он вооружился до зубов ради наблюдения за жизнью простого обывателя. Уверен, это безопасно.