Александр Новиков - Башня

Стрелу Иван услышал. И даже ощутил дуновение возле правого уха. Он, разумеется, не засек, откуда стрелял Убийца, ответил выстрелом наугад. Шаман протяжно выл.

Убийца снова взвел тетиву, выдернул стрелу из кассеты… В висках стучало. В снежном воздухе плыл какой-то вой. Кажется, волчий. Олень стремительно приближался. Зверю показалось, что это он воет… И Убийца не выдержал – он выронил стрелу, отшвырнул арбалет, вырвал из кобуры «парабеллум».

Иван преодолел больше половины расстояния до осинника… Навстречу ударил выстрел – сухой, резкий, похоже – пистолетный. Иван машинально ушел влево. Обругал себя: бойскаут хренов, чуть не напоролся! А ведь обязан был предвидеть, что у него наверняка есть «заначка».

Минуту назад «парабеллум» в руке внушал Зверю чувство уверенности. Теперь этой уверенности не было ни на пенс. А олень, вдруг обернувшийся волком, приближался. И в этом была какая-то почти мистическая неотвратимость… Убийца сделал еще два выстрела – торопливо, наспех.

…Из осинника ударили выстрелы. Пули прошли мимо, а Иван засек вспышку в частоколе тонких стволов.

Он мгновенно, навскидку, выстрелил. Поторопился – заряд срубил две молодые осинки, а одна картечина пробила рукав куртки Зверя, вырвала кусок мяса из предплечья, другая чиркнула по ляжке. Оба ранения были несерьезными, но Зверь испытал мгновенный панический страх… Он повернулся и бросился бежать. Частокол осинок не пускал. Убийца ломился сквозь них, как ломится лось. Каждую секунду он ожидал выстрела, который оборвет его жизнь. Его единственную, его драгоценную жизнь.

Он вырвался из осинника, быстро двинулся прочь.

– Эй! – раздался голос справа. Зверь медленно обернулся. Метрах в пятнадцати стоял и смотрел на Убийцу олень. Точнее, тот, кого еще недавно Убийца считал оленем…

Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Было очень тихо, медленно опускались снежинки. Их разделяло пятнадцать метров. И – пропасть. На дне ее маялись души убитых Охотником людей.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза. В этот момент Флойд уже не был Охотником. И Хищником не был… Он был обычным серийным убийцей. Разоблаченным серийным убийцей. Замершим в ожидании приговора.

Иван смотрел в глаза британскому адвокату Уолтеру Д. Флойду. И – наполнялся жутью. И отвращением. Он ощущал страх убийцы, его желание жить. А еще глубже, под слоем страха, Иван ощутил другое – страшное, патологическое… Ивану показалось, что он заглянул в морг.

Иван начал поднимать ружье. А Флойд вдруг заговорил – по-английски. Почему-то это нисколько не удивило Ивана. Он просто стоял и слушал. С английским у него было напряженно, но, как ни странно, он многое понял. И сказал:

– Точно… Права человека… Именно поэтому… Окончательный… Обжалованию не подлежит.

И Флойд тоже понял. Он начал пятиться. Вспомнил, что в руке у него пистолет, а в магазине еще есть патроны… Флойд вскинул «парабеллум», но Иван выстрелил быстрее. Сноп картечи опрокинул убийцу на припудренный снежком мох. Он попытался сесть, протянул руку к своему палачу, как будто просил: помоги… Изо рта убийцы хлынула кровь.

Иван опустился на ствол упавшего дерева. И вот тут его начало рвать.

Снегопад прекратился. Иван шел по тропе. Обессиленный, пустой. С правого плеча свисало ружье, с левого – арбалет. Иногда ему казалось, что кто-то идет сзади. Он не оборачивался… Иван прошел уже больше половины пути, когда из-за поворота навстречу ему вышел Зоран.

Серб подошел, остановился. Ничего не спросил, ничего не сказал. А только боднул головой в плечо и забрал ружье.

У ворот обители встретила Лиза. Она выглядела спокойной, только бледна была очень… Иван подошел. Лиза провела кончиками пальцев по его раскрашенному заячьей кровью лицу. А потом прикусила нижнюю губу и беззвучно заплакала. А он гладил ее по голове и говорил:

– Ну что ты? Ну что?..

И сжимало от нежности сердце.

Потом Иван прошел к настоятелю. Поставил в угол арбалет, положил на стол «парабеллум» и паспорт англичанина. Объяснил, где лежит тело. Спросил:

– Вы будете сообщать в полицию, Михаил Андреевич?

– Зачем? – пожал плечами настоятель.

– Вот и я так же считаю – незачем… Есть, правда, один нюанс.

– Какой же?

– У него, по всей видимости, есть сообщник из местных. Ведь он иностранец, и кто-то должен помогать ему здесь. Встречать, провожать… Да хотя бы хранить вот это добро. – Иван кивнул на «парабеллум». – Не таскает же он его в самолете. Поэтому думаю, что у Охотника есть сообщник.