Максим Павлов - Серафим и его братва

— Сколько? — спросил Чокнутый.

— Одна… Две… — Серафим задумался. — Одна-две сотни. Думаю, достаточно. Хватит на два-три двухэтажных строения?

— Вполне.

— О'кей. Шопен присмотрит за главными воротами дома, Шарик — за чёрным ходом. Рейган…

— Что?

— Тебе придется посидеть на дереве со снайперской винтовкой.

— Нет проблем.

— Увидишь козла — гаси.

— Хорошо.

— Стреляем так, чтобы потом можно было опознать Кувалду. В тыкву не целиться: если хоть один орех расколет череп козла — нам вилы, а не мешок денег. Не забываем, что внешний вид клиента — прежде всего. Завтра же его положат в тарелки самых навороченных авторитетов города: не дай бог, кто-нибудь вытошнит или кто-то сломает зуб об лишнюю пулю… Я с Шопеном добиваю тех, кого не достанет Рейган. Шарик и Марик, переодетые в ментовскую форму, успокоят местных.

— В кого мы переодеваемся? — спросил Марик.

— Какие есть варианты?

— Есть полковник, есть майор.

— Оденешься полковником.

— А Шарик?

— Летюха есть?

— Можно сделать.

— Пусть Шар пришьёт себе лейтенантские погоны. Будет летюхой со свистком, разгонит толпу. А ты, пока он свистит, объяснишь людям…. — Серафим вынул из кармана сложенный листок бумаги: — Это твоя речь — перед заданием выучишь.

Марик взял в руки густо исписанный лист:

— Как на деле Профессора?

— Я там кое-что добавил. Скажешь, что идёт мирная операция по борьбе с организованной преступностью, — людям это нравится. Так и говори: операция под названием «Гром и молния» проводится в целях вашего же благополучия и процветания силами ГКВД, БУДЦ и ЕПРСТ. Вещай им побольше ДДЦ — люди к тебе потянутся. Главное, чувствуй себя раскованно: ты полкан, твою мать! Чтобы не случилось как на деле Профессора: рот открыл и сразу в штаны наложил. Ты полковник, твоя земля там, где гремят бомбы. Не говори с людьми — пой. Чем красивее прозвучит речь, тем больше можно кидать гранат. Людей надо любить и постоянно успокаивать, только тогда ты им докажешь, что все идет по плану — к лучшему.

Марик кивнул.

— Разрешаю для солидности приклеить усы. Без усов ты похож на альфонса, а не на полкана. Встанешь повыше, покручивай ус, веди себя хозяином. Об одном прошу, Марик: не распускай член, вообще забудь во время операции о бабах. Чтобы не случилось как на деле Цезаря: не успел выхватить ствол — оглобля выше крыши, фары по полтиннику, и пошло-поехало: мочалка за мочалкой, чувиха за чувихой… Короче, увижу, что ты приехал не на разборку, а потрахаться… — Серафим в который раз извлек из-под мышки вольшу и, назидательно покрутив возле уха бандита, перевел дуло на его оглоблю: — Отшибу к ядреной фене.

Марик виновато потупился. Тут вернулись Шарик и Шопен. Руки убийц были в крови.

— Серафим, куда кинуть Мясника? — спросил Шопен.

— Закиньте в мой багажник, — попросил Серафим. — Мне по пути. Заброшу его в «Каннибал».

…Инструктаж закончился около трех часов ночи. Сговорились забить стрелку под водонапорной башней села Большие Пенки без четверти шесть утра (по проверенной информации козел выбегал на зарядку в начале седьмого) и разъехались по домам отдыхать.

На отдых, если это можно было назвать отдыхом, да на любовницу у Серафима осталось не более полутора часов. На вилле убийца появился лишь в пятом часу. (Серафим снимал Маше скромную трехэтажную виллу с небольшим бассейном и неброским садом, хилая навороченность которой объяснялась тем, что они оба временно находились на полулегальном положении: в любой момент можно было ждать наезда Лысого.) Так вот, за какие-то жалкие полтора часа мисс края поставила перед знаменитым киллером столько проблем, сколько обыкновенным смертным хватает на полтора года. Серафим нашёл любовницу в шезлонге, она томно сидела напротив бассейна с фингалом под левым глазом и казалась не то безмятежной, не то вумат задвинутой какой-то дурью. После первых же её слов фары у Серафима полезли на лоб: Маша призналась, что совсем недавно разбила его новый «ягуар».

— Как?! — одурел киллер. — Мой «ягуар»?! Ты ничего не путаешь?

— Боже, такой сюр! — произнесла Маша.

— Как это произошло?

— Серафим, это ты? — улыбнулась девушка детской улыбкой.

— Я, я… Я спрашиваю, как ты разбила мой «ягуар»?

— Серафим… я не помню… Я пытаюсь, но у меня ничего не получается.

— Вспомни хотя бы где! Где ты его долбанула?

— Там… — Маша махнула рукой влево. Бедняжка была явно не в себе. — Ну… Не помню… Помню, произошла какая-то чумовая авария.