Пи Трейси - Наживка

– Кто такая Роза Клебер? – сразу брякнул Джино, внимательно наблюдая за выражением лица Джека и с разочарованием ничего не видя.

– Господи помилуй, не знаю. А что? Это подозреваемая?

– Не совсем. Она жила поблизости. Интересуемся, не дружила ли с вашим отцом.

– Понятия не имею. Если жила поблизости, вполне возможно. Отец дружил почти со всеми соседями. – Джек сильно нахмурился, стараясь твердо смотреть в глаза Магоцци. – Кто же она такая, ребята? Какое имеет отношение к произошедшему?

– Она застрелена вчера вечером, – ответил Магоцци.

Джек сморгнул, усваивая информацию серыми клетками, одурманенными алкоголем.

– Господи боже мой, ужас какой-то. Слушайте, кругом все мрут как мухи, правда? Что скажете? Видите связь? Действует один и тот же убийца?

– В телефонной книжке Розы Клебер записан номер вашего отца, – сообщил Джино. – Среди прочего мы об этом хотели спросить.

– Черт побери. – Джек обмяк в садовом кресле. – У половины жителей города папин номер записан. Он всем визитки раздавал. Человек был общительный.

– Не знаете, может быть, он с ней часто встречался? – осторожно предположил Джино. – Кажется, вы здесь редко бывали в последнее время.

Джек задумчиво склонил набок голову, и Магоцци вдруг испугался, что она свалится с шеи.

– Угу. Правильно. Разве я не сказал, что уж около года считаюсь персоной нон грата?

Магоцци кивнул:

– Говорили. Вчера. Меня это смутило. Не выношу семейных раздоров. Вам, наверно, особенно тяжело потерять отца, не успев помириться.

– Нет. Мы никогда не смогли бы помириться.

– Вот как…

– Не думайте, будто я не хочу выносить сор из избы или что-нибудь вроде того. Просто не стал таким, каким меня хотел видеть папа, и вдобавок, как вам вчера рассказывал, женился на лютеранке. Это еще хуже, чем есть в седер рубленую свинину. [15] Седер – ритуальный иудейский пасхальный ужин; употребление свинины категорически запрещено кошерным законом.

Джино сочувственно кивнул:

– Кажется, мы на вас слишком круто наехали, а теперь мне понятно, в чем дело. Я своему отцу тоже никогда не нравился.

Магоцци сохранял непроницаемый вид игрока в покер. Отец Джино был твердо уверен, что его единственный сын способен ходить по водам.

– Что б я ни сделал, – продолжал Джино, – как бы ни старался, ему все было мало. Постоянно на меня злился.

Джек пьяно и недоверчиво посмотрел на него:

– Господи боже мой, детектив, я ведь юрист, поверенный. Хоть чуть-чуть мне поверьте. Неужели действительно думаете, будто клюну на эту сочувственную белиберду?

– Не мешает попробовать, – пожал плечами Джино.

– Ну, для начала я не убивал отца. – Джек развалился в кресле и закрыл глаза. – Черт побери, отойдите подальше. Пока я на вас не набросился по-настоящему.

– Кто такая Роза Клебер? – Лили стояла у передней стеклянной стенки теплицы, скрестив на груди руки, глядя сквозь стекло на Джека, сидевшего в садовом кресле на стоянке с сумкой-холодильником, обмякнув, как снулый карп.

– Она жила в Ферндейле, миссис Гилберт, – ответил Магоцци, – и кое-что привлекло наше внимание. Во-первых, сидела в лагере, как мистер Гилберт. – Он заметил, что Лили на секунду прищурилась. – Во-вторых, его имя и номер телефона записаны в ее книжке.

Марти стоял у полки, оттирая пальцем старое пятно.

– Звучит слабовато, ребята.

– Правда. Просто выясняем.

Марти равнодушно кивнул, и Магоцци показалось, что он почти не слушает, почти отсутствует.

Лили вздохнула, отвернулась от окна:

– Люди покупали растения, Мори вручал им карточки, просил позвонить, если возникнут проблемы. Понимаете? Возможно, она была покупательницей.

– Пока не понимаем. Надеемся вскоре понять. А пока скажите, вы когда-нибудь слышали ее имя?

Лили качнула головой:

– Мори помнил имена и фамилии. Никогда не забывал ни имени, ни лица. Люди это ценили, словно он им делал подарок.

Магоцци вытащил блокнот.

– У вас есть список клиентов? Может быть, в компьютере?

– В конторе за теплицей с рассадой. Цифры в основном я вносила. Мори в том не нуждался. Цифры запоминал навсегда.

– Если вас не затруднит, мы все-таки взглянули бы.

В теплице с рассадой они столкнулись с двумя помощниками, с которыми Магоцци вчера разговаривал в импровизированной мемориальной процессии возле питомника. Теперь парни катили в тачках мешки с удобрениями весом по пятьдесят фунтов, управляясь с делом с беспечной легкостью, внушив ему страстное желание снова стать молодым, но почтительно выпрямились перед приближавшейся Лили. Почти с одинаковой робостью ей улыбнулись, потом обратились к Магоцци и Джино.