Стиг Лapcсoн - Девушка с татуировкой дракона

— Спасибо. Давненько со мной такого не бывало. А ты в постели молодцом.

— Мне было хорошо, — сказал он. — Неожиданно, но приятно.

— Я не прочь повторить, — отозвалась Сесилия Вангер. — Если у тебя будет желание.

— Не хочешь ли ты сказать, что тебе нужен любовник?

— Occasional lover, — уточнила Сесилия Вангер. — Но я хочу, чтобы ты шел домой, пока не заснул. Тебе незачем видеть меня рано утром, пока я не привела в порядок мышцы и лицо. И потом, будет лучше, если ты не станешь рассказывать всему селению о наших отношениях.

— Я, в общем-то, и не собирался, — ответил Микаэль.

— Особенно я не хочу, чтобы об этом узнала Изабелла. Она такая скотина.

— И твоя ближайшая соседка… я с ней уже познакомился.

— Да, но, к счастью, из ее дома моя входная дверь не видна. Микаэль, пожалуйста, проявляй осмотрительность.

— Я буду осмотрительным.

— Спасибо. Ты пьешь?

— Иногда.

— Мне хочется чего-нибудь фруктового с джином. Ты будешь?

— С удовольствием.

— Зачем ты сюда пришел? — спросила она.

— Без особой причины. Я просто…

— Ты сидишь дома и читаешь бумаги Хенрика, а потом приходишь ко мне. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем ты занялся.

— Ты читала эти бумаги?

— Только отчасти. Это дело продолжается почти всю мою сознательную жизнь. Если общаешься с Хенриком, невозможно уклониться от загадки Харриет.

— Эта история действительно увлекает. Я хочу сказать, что это загадка запертой комнаты в масштабе целого острова. И дело развивалось как-то нелогично. Каждый вопрос остается без ответа, каждая нить приводит в тупик.

— М-да, от такого можно сойти с ума.

— Ты была на острове в тот день.

— Да. Я была здесь и хлебнула всей этой суматохи. Вообще-то я жила в Стокгольме и училась в университете. Очень жалею, что не осталась в тот день дома.

— Какой она на самом деле была? Люди, похоже, воспринимали ее совершенно по-разному.

— Это не для печати или…

— Не для печати.

— Представления не имею, что творилось у Харриет в голове. Тебя, конечно, интересует последний год. Один день она была религиозной психопаткой. А на следующий день красилась, как шлюха, и отправлялась в школу в самом обтягивающем свитере. Не надо быть психологом, чтобы понять, что она была глубоко несчастна. Но я, как уже сказала, здесь не жила и слышала только сплетни.

— В чем был корень ее проблем?

— В Готфриде с Изабеллой, разумеется. Их брак был чистейшим сумасшествием. Они пили или воевали между собой. Не физически — Готфрид был не из тех, кто может ударить, он чуть ли не сам боялся Изабеллы. У нее жуткий характер. Где-то в начале шестидесятых он стал более или менее постоянно жить в домике на краю острова, а Изабелла никогда туда не показывалась. Бывали периоды, когда он ходил по селению натуральным оборванцем. А потом переставал пить, снова одевался аккуратно и даже пытался работать.

— Неужели никто не хотел помочь Харриет?

— Хенрик, разумеется, хотел. И в конце концов она переехала к нему. Но не забудь, что он был поглощен ролью великого промышленника. Частенько бывал в разъездах и не мог уделять Харриет и Мартину много времени. Я многое из этого пропустила, поскольку жила сначала в Уппсале, а потом в Стокгольме — могу заверить, что с таким отцом, как Харальд, у меня детство тоже было не из легких. Однако задним числом я поняла: главная проблема заключалась в том, что Харриет никогда никому не открывала душу. Она, напротив, старалась поддерживать видимость того, что у них счастливая семья.

— Вероятно, она пыталась обманывать саму себя.

— Естественно. Но когда утонул ее отец, она изменилась. Делать вид, что все отлично, стало невозможно. До этого она была… даже не знаю, как объяснить, — вполне обычной девочкой-подростком, хотя и невероятно талантливой и не по годам развитой. В последний же год она по-прежнему выделялась умственными способностями — пятерки по всем тестам и тому подобное, — но словно бы лишилась собственной души.