Брижит Обер - Лесная смерть

Не знаю почему, но Иветта всегда обращалась ко мне исключительно на «вы». К моим родителям, в свое время, обращалась лишь в третьем лице, а я уже тогда была для нее «мадемуазель Элиза». Этакое ретро — кусочек прошлого века в современной действительности. Теперь она говорит о Виржини.

— Да, девочка на редкость хорошенькая. И отец у нее тоже — парень довольно симпатичный. Вполне приличные люди, сразу заметно. Малышка хорошо одета, чистенькая такая, вежливая. А он — очень элегантный: бледно-зеленая тенниска, чистые джинсы — по-современному элегантный, понимаете? Какая жалость, что к вам теперь никто не приходит. Я, конечно же, знаю: вам это наверняка не доставило бы никакого удовольствия, но все-таки… Вот так вдруг оказаться совсем одинокой… ах, все ваши друзья вас, можно сказать, попросту бросили. Что поделаешь; я не раз уже вам об этом говорила: теперешние люди способны любить кого-то лишь тогда, когда он им чем-то полезен.

Мои друзья… У меня никогда не было много друзей — на одной руке пальцев хватило бы, чтобы их пересчитать. И — как назло — все они живут не здесь: Френк и Джулия — в Париже; Сирила недавно перевели по службе в Гренобль; Изабель и Люк живут в Ницце — совсем рядом с моим дядюшкой. С тех пор как я познакомилась с Бенуа, я и с ними почти перестала видеться, а наши — тоже весьма немногочисленные — общие знакомые все живут в Париже. Сначала друзья звонили мне. Под воздействием шока, наверное. Как же: Бенуа погиб, я осталась калекой… А потом звонить стали все реже и реже. Впрочем, я хорошо их понимаю: все это, должно быть, очень тягостно, и они предпочли просто забыть обо мне.

— А я не забыла купить «Аякс» для мытья окон? — внезапно спрашивает Иветта.

Затем принимается вслух перечислять свои покупки. Я ее уже не слушаю. Я думаю о том, что рассказала мне малышка Виржини. Теперь, призадумавшись над ее болтовней, я вдруг во всех деталях вспоминаю историю, происшедшую с Виктором, сыном продавца из табачной лавочки. Тогда все только об этом и говорили. Его нашли задушенным неподалеку от канала. Случилось это, по меньшей мере, лет пять назад… А еще вспоминаю и второго мальчика — того, с двойным именем — мы еще обсуждали это с Бенуа. Кажется, его тоже задушили. Полиция тогда подозревала в содеянном одного из его родственников, однако, как выяснилось, совершенно напрасно. Но ведь такого рода вещи случаются довольно часто… О них обычно много говорят, но по прошествии некоторого времени забывают. Да, но этот малыш Микаэль? Похоже, я что-то слышала о нем совсем недавно? Кажется, не далее как вчера вечером, когда передавали новости? Непременно нужно послушать передачу новостей сегодня. Если, конечно, Иветта, как вчера, оставит меня в гостиной. Иногда она закатывает мою коляску в спальню и бросает меня там — словно куль с грязным бельем — до самого ужина. Считается, что я должна побольше отдыхать. Не пойму вот только — от чего. В таких случаях она включает обычно радио или магнитофон — какую-нибудь музыку. Роется наугад в моих компакт-дисках, решительно отвергая все, что кажется ей недостаточно гармоничным, и нещадно пичкает меня исключительно классической музыкой и исполняемыми на аккордеоне вальсами. Наверное, я уже не одну сотню раз прослушивала «Рикиту, прекрасный цветок Явы»: частенько мне очень хочется просто удавить эту Рикиту и растереть ее в порошок.

Иветта убрала покупки. Меня она оставила в гостиной, на солнышке. Постепенно мне становится даже жарко; Иветта распахнула окна — я чувствую, как легкий ветерок касается моего лица, ощущаю доносящийся снаружи запах цветов. Мне не удается разобрать, каких именно, но я чувствую запах весенних цветов, вдыхаю его полной грудью, жадно впитывая в себя солнечные лучи.

Кто-то звонит у входной двери. Массажистка. Предстоит очередной публичный сеанс средневековых пыток.

И тут мне неожиданно улыбается удача. В поте лица трудясь над моим распростертым телом, Катрин — так зовут массажистку — вдруг кричит Иветге, занятой в кухне своими делами:

— Вы уже слышали? Пропавшего мальчика нашли — задушенным.

— Что? — переспрашивает Иветта, закрывая кран над раковиной.

— Нашли Микаэля Массне, малыша из Ла Веррьер. Его мать — моя пациентка, у нее нелады с позвоночником. В прошлом году она сильно ударилась затылком. Так вот: его только что нашли в лесу. Задушенным.

Раздается голос Иветты — теперь уже гораздо ближе. Я представляю себе, как она появляется в дверях, вытирая руки о хлопчатобумажный фартук из набивной ткани — на нем изображены весенние цветы пастельных тонов. Пребывает она в явном возмущении: