Ли Чайлд - Враг

– Значит, он был в своей машине и бросил баночку на заднее сиденье. И мы ничего здесь не найдем.

Я кивнул, но ничего не сказал. Мы пошли дальше.

Мы прочесали всю центральную часть, но ничего не нашли. Две тысячи ярдов прелых листьев, веток и травы, но ни одного предмета, сделанного рукой человека. Ни одного окурка, обрывка бумаги, ржавой консервной банки или пустой бутылки. Оставалось лишь снять шляпу перед энтузиазмом командира базы, который содержал ее территорию в такой чистоте. Однако мы испытали разочарование. Когда стали видны строения базы, мы остановились. Нам оставалось пройти триста ярдов.

– Я хочу вернуться и проверить среднюю часть, – сказал я.

– Хорошо, – ответила Саммер. – Поворот кругом.

Она повернулась, и мы еще раз поменялись местами. Мы решили, что будем проходить участки в триста ярдов так, чтобы каждый из нас двигался не тем путем, которым шел прежде. На то не было никаких серьезных причин, если не считать, что у нас были разные перспективы. Я был почти на фут выше, чем Саммер, и простая тригонометрия показывала, что я могу видеть на один фут дальше во всех направлениях. А она была ближе к земле и видела больше деталей.

Мы пошли обратно все тем же неспешным шагом.

Ничего на первом участке. Мы поменялись местами. Я зашагал в десяти футах от дороги. Смотрел налево и направо. Ветер дул нам в лицо, и глаза начали слезиться от холода. Я засунул руки в карманы.

Ничего и на втором участке. Мы вновь поменялись местами. Я шел в пяти футах от дороги, параллельно ей.

Ничего на третьем участке. Мы вновь поменялись местами. Я продолжал делать устные вычисления. До сих пор мы успели проверить полосу шириной в 15 футов и длиной в 2340 ярдов. Получилось 11 700 квадратных ярдов, что немногим больше 2,4 акра. Почти два с половиной акра из ста тысяч. Шансы приблизительно один к сорока тысячам. Лучше, чем съездить в город и попытать удачу, купив лотерейный билет. Лучше, но ненамного.

Мы шли дальше. Ветер усилился, и нам стало еще холоднее. Мы ничего не видели.

А потом я кое-что заметил.

Это «кое-что» находилось далеко вправо от меня. Может быть, в двадцати футах. Не баночка от йогурта. Нечто другое. Я почти прошел мимо, потому что ничего интересного для нас просто не могло оказаться так далеко. Никакой легкий пластик с плохими аэродинамическими качествами не мог улететь так далеко от дороги, если его бросили из машины. Поэтому, когда мои глаза заметили этот предмет, мозг автоматически посчитал, что он меня не интересует.

А потом сработал чисто животный инстинкт.

Все дело в том, что предмет был похож на змею. Первобытная часть моего мозга прошептала: «Змея», – и я испытал страх, который помогал моим предкам выживать на древних ступенях эволюции. Все это промелькнуло в моем сознании за долю секунды. И я тут же прогнал страх. Современная, образованная часть моего мозга вступила в дело и сказала: «В январе тут не может быть никаких змей, дружище, слишком холодно». Я вздохнул, сделал шаг и остановился, чтобы оглянуться назад уже из чистого любопытства.

В пожухлой траве лежало нечто вытянутое и черное. Ремень? Садовый шланг? Однако он глубже провалился между коротких коричневых стеблей, чем могло бы провалиться нечто сделанное из кожи или резины. Странный предмет застрял между корней. Очевидно, он был тяжелым. Слишком тяжелым, чтобы случайно оказаться так далеко от колеи. Значит, это был металл. Литой, а не трубчатый. Нечто незнакомое. Военное оборудование редко имеет такой вид.

Я подошел поближе. Опустился на колени.

Это был ломик.

Выкрашенный в черный цвет ломик, один конец которого был испачкан засохшей кровью и волосами.

Я остался рядом с ним, а Саммер отправил за машиной. Должно быть, она бежала всю дорогу, поскольку вернулась раньше, чем я рассчитывал. Она слегка задыхалась.

– У нас есть пакеты для улик? – спросил я.

– Это не улика, – ответила Саммер. – Когда происходят несчастные случаи, улик не бывает.

– Я не собираюсь предъявлять ломик суду, – сказал я. – Просто не хочу к нему прикасаться, вот и все. Не хочу, чтобы на нем остались мои отпечатки. У Уилларда могут возникнуть нехорошие мысли.

Саммер заглянула в заднюю часть машины.

– Пакетов нет, – сказала она.

Я задумался. Обычно мы очень осторожно обращаемся с уликами, стараясь не оставлять на них своих отпечатков, волос и тканей, чтобы не направлять расследование на ложный путь. Если ты допустишь ошибку, прокурор может устроить тебе серьезные неприятности. Но сейчас мной руководили другие мотивы – мне приходилось принимать во внимание существование Уилларда. Если я допущу ошибку сейчас, меня могут посадить в тюрьму. У меня были средства, мотив и возможность, и если на оружии окажутся мои отпечатки… Это будет уже слишком. И если версия с несчастным случаем распадется, он ухватится за любую другую.