Ли Чайлд - Враг

– Привет, – сказала она.

Я сел в кресло для посетителей.

– Кто он? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответил я. – Не думаю, что нам удастся идентифицировать его по внешности. Его слишком сильно избили. Придется посмотреть отпечатки пальцев. Или зубы. Если они у него остались.

– Почему вы захотели, чтобы я на него посмотрела?

– Я сказал вам почему. Меня интересует ваше мнение.

– А с чего вы взяли, что у меня создастся какое-то мнение?

– Мне показалось, что некоторые детали будут вам понятны.

– Я не специализируюсь на криминалистике.

– Мне это и не нужно. Мне требуется характеристика, и как можно быстрее. Я хочу быть уверен, что двигаюсь в правильном направлении.

Нортон кивнула и убрала волосы с лица.

– Очевидный вывод: он был гомосексуалистом, – сказала она. – Возможно, его убили именно из-за этого. А если нет, тем, кто на него напал, данный факт был хорошо известен.

Я был с ней согласен.

– Ему ампутировали гениталии, – добавила она.

– Вы проверили?

– Я немножко его подвинула, – ответила она. – Прошу меня простить за это. Я помню, что вы просили его не трогать.

Я посмотрел на нее. На месте преступления у нее не было перчаток. Крепкая дамочка. Возможно, она не заслужила репутацию книжного червя.

– Ничего страшного, – успокоил ее я.

– Полагаю, вы найдете его пенис и яички во рту. Сомневаюсь, что щеки у него могли так распухнуть только оттого, что его били. Это обычное символическое заявление, принятое у тех, кто ненавидит гомосексуалистов. Что-то вроде симуляции орального секса.

Я кивнул.

– О том же говорит тот факт, что он обнажен, и отсутствие личных знаков, – продолжала Нортон. – Отстранение армии от извращенца – это то же самое, что отстранение извращенца от армии.

Я снова кивнул.

– Введение постороннего объекта в анус говорит само за себя. Кроме того, у него на спине посторонняя жидкость.

– Йогурт, – сказал я.

– Скорее всего, клубничный, – уточнила она. – Или малиновый. Это старая шутка. Как гей симулирует оргазм?

– Он немного стонет, – сказал я. – А потом выливает йогурт на спину своего партнера.

– Да, – подтвердила она без малейшего намека на улыбку, наблюдая за мной, не улыбнусь ли я.

– А что насчет ножевых ран и сильного избиения? – спросил я.

– Ненависть.

– А ремень на шее?

Она пожала плечами.

– Указывает на самостимуляцию. Частичная асфиксия усиливает удовольствие во время оргазма.

Я кивнул, уж не знаю в который раз.

– Хорошо, – сказал я.

– Что «хорошо»?

– Таковы ваши первые впечатления. Вы сумели составить на их основе какое-то определенное мнение?

– А вы? – спросила Нортон.

– Я – да, – ответил я.

– Тогда вы первый.

– Я думаю, это фальшивка.

– Почему?

– Слишком много всего, – пояснил я. – Шесть факторов. Он обнажен, пропали личные знаки, гениталии, ветка, йогурт и ремень. Хватило бы любых двух. Ну, трех. Как будто вместо того, чтобы просто разобраться с парнем, они пытались привлечь чье-то внимание. Причем очень старались преуспеть.

Нортон молчала.

– Слишком много всего, – повторил я. – Это все равно как пристрелить кого-то, потом задушить, потом пырнуть ножом, утопить и избить до смерти. Словно они решили украсить елку уликами.

Она продолжала молчать, наблюдая за мной из своего круга света. Возможно, пыталась меня оценить.

– У меня сомнения насчет ремня, – сказала она. – К самовозбуждению прибегают не только гомосексуалисты. Все мужчины с точки зрения физиологии испытывают оргазм одинаково – вне зависимости от того, геи они или нет.

– Все это сплошная фальшивка, – сказал я.

В конце концов Нортон согласилась со мной.

– А вы умный, – заметила она.

– Для копа?

Она не улыбнулась.

– Будучи офицерами, мы знаем, что гомосексуалистам запрещено служить в армии. Поэтому нам следует позаботиться о том, чтобы защита ее интересов не помешала нам прийти к правильному выводу.

– Моя работа состоит в том, чтобы защищать армию, – напомнил я.

– Именно, – сказала Нортон.

– Но я не намерен на этом зацикливаться. Я не говорю, что убитый определенно не был геем. Может, и был. Но это не важно. Возможно, те, кто на него напал, знали это, возможно, нет. Я хочу сказать, что убили его вовсе не по этой причине. Однако они сделали так, чтобы это выглядело главной причиной. Но ничего такого они не чувствовали. Они чувствовали что-то другое. Поэтому они переборщили с уликами, как будто не совсем понимали, что делают.