Array Array - Додо

— Ну что? — спросила Квази. — Жозетта?..

— Мертвее мертвого, — пролаяла я.

— Как предыдущая?

— Хуже. А может, нет. Черт, ну как тут сравнивать. Бойня. А если тебе нужны подробности, сходи посмотри.

— Ладно, не заводись. Я только хотела узнать, не наплел ли Фредди чепухи.

— Но это надо видеть.

— Она умерла? — спросила Салли, которая вечно опаздывала на три поезда, и принялась раскачиваться вперед–назад, что с ее весом грозило неминуемой бедой.

Я хотела шикнуть на нее: «Заткнись», потому как была не в том настроении, чтобы подделываться под настроение других, но вовремя вспомнила, что у жизни свои права. И уселась рядышком со своей толстой дочкой. Постаралась обхватить ее руками, что удалось лишь отчасти, и утешила как могла, объяснив, что Жозетта уснула, потому что очень устала, и грустить не надо, по крайней мере очень сильно не надо, тем более, что мы за нее отомстим.

— Чего? — выдохнула Квази, так изумившись, что ей почти удалось открыть свой заплывший гноем глаз. Но инфекция с неизбежностью взяла верх, и на краткий миг просветления я увидела нас со стороны: меня в затасканной полевой форме отступающего пехотинца, Салли — едва передвигающуюся толстую матрешку с ее крошечным, не больше горошины, мозгом и огромным безразмерным сердцем, и Квази, спарринг–партнера в весе пера всех боксеров–любителей, с луженой глоткой и заячьей душой… и на какое–то мгновение лишилась уверенности.

А потом я обратилась к безграничным возможностям доброго доктора Куэ и его метода [7] Эмиль Куэ (1857—1926) — французский психотерапевт, ставший знаменитым благодаря развитому им методу произвольного самовнушения («метод Куэ»). , и сказала:

— Квази, где–то бродит очень нервный убийца, который всерьез взялся за дело. Пока что он тренируется на том, что под руку подвернулось, и на мой взгляд, ты ему вполне подходишь. По моему разумению, следующая в очереди — я. Я могу ошибаться, но даже если ошибаюсь, мы все в опасности. Значит, или мы будем дожидаться, пока не станет слишком поздно, или надо шевелиться. В любом случае, лично я намерена шевелиться. Но когда вы будете остывать, не говорите, что я вас не предупреждала.

Единственный взгляд Квази недоверчиво дрогнул и заметался:

— Ты что, шутишь, Додо?

— Если я шучу, Квази, то смеется убийца.

Все было сказано. Отступать некуда.

Потом я встала перед Робером:

— Твоя очередь: скажи–ка, где ты сегодня будешь ночевать.

— Ну конечно. И можешь их вместо бантика пришпилить. — Я несколько растерялась, несмотря на всю серьезность происходящего, и он добавил: — Я имею в виду твои фантазии.

— Ты хочешь узнать, чем закончится моя история, или нет? Тем более что самое интересное только начинается.

— Ну чего ты? Чего такого случилось?

Должна признать, что мое тщеславие было приятно возбуждено — в смысле лести, когда он помедлил, прежде чем ответить.

Пока он размышлял, я занималась тем же. Опасность прочищает мозги. Гнев тоже. Что до Робера, я никогда не видела, чтобы он попрошайничал. Он всегда был при параде. Появлялся утром, исчезал вечером. Никогда ни с кем не якшался. На улице секретов нет. Всё наружу. Только прошлое остается забытым, но об этом я уже говорила, ведь толку от него никакого, а значит, оно не в счет. У нас практический склад ума.

Робер что–то сказал, но я не расслышала из–за радио. Когда он его выключил, я поняла, что моя взяла. Он спросил:

— Ты серьезно насчет опасности?

— Мне так кажется, но если нас будет несколько человек, то риска никакого, я думаю.

— Нет, не пойдет. Там, где я сплю, ничего не получится.

— Ступай помирать, Робер.

— Погоди, До. Есть одно местечко, где нам будет безопасно, особенно если мы будем вчетвером.

— Где это?

Девицы подошли поближе. Мы слушали изо всех сил.

— На Центральном Рынке. На террасе Дома поэзии [8] Maison de la Poésie («Дом поэзии») — общественная организация, созданная в 1983 г. известным французским поэтом Пьером Сеге для пропаганды современной поэзии. Изначально располагалась на террасе Форума Центрального рынка, потом была переведена в помещение Театра Мольера. .

— Нет там теперь Дома поэзии.

— Ну, ты ж понимаешь, о чем я.

Квази разразилась потоком панических возражений: проще сразу утопиться в Сене; там же одна шпана, какие–то новые нищие, которые даже и не нищие вовсе.

При иных обстоятельствах я бы тоже отреагировала, как Квази. Мы все знали — поскольку старательно их избегали — где пролегают территории молодых отморозков с их собаками, наркотой, ножами и яростью, которую они вымещают на ком угодно, лишь бы не на себе. Ведь мы любим пообщаться с молодежью, а случай выпадает редко, и каждый из нас хоть раз да купился на их шумное веселье, которое они поначалу вроде бы готовы разделить с тобой, пока не сделают из тебя же мишень для своих шуточек, а потом и кулаков, потому что ты — не с их планеты, ты всего лишь недочеловек и годен только на то, чтобы забить тебя башмаками, просто ради восстановления иерархического превосходства.