Лев Пучков - Ксенофоб

А про то, что у меня на душе, в двух словах даже и не объяснишь. Можно сказать для краткости: я – самое распоследнее чмо России. Вот так я себя чувствовал. Не вскрылся и не выпил яду до сих пор только лишь потому, что четко осознавал: я – единственный свидетель (долбанутый на всю голову «антифа» – не в счет) и без меня нашим пацанам найти негодяев будет очень непросто. Вот эта эфемерная нужность и поддерживала меня на плаву все эти дни, не давала принять радикально правильное решение...

– Ну все, теперь у нас дела пойдут, – уверенно резюмировал Федя. – Теперь уже недолго козлам резвиться – найдем в два счета...

Федя посадил меня в свою машину, которую чьи-то заботливые руки успели привести в порядок и стали мы с ним кататься по нерусскому граду Москве и пригородам.

Эмм... Про нерусский град – это не тупая шутка. Это мое субъективное восприятие действительности на тот момент. Судите сами: ездили мы не экскурсионными маршрутами на предмет полюбоваться памятниками старины, а сугубо по местам, где имеет обыкновение в массовом порядке «тусить» кавказская молодежь.

Федя – товарищ деятельный и активный, за девять дней на основе добытых всеми участниками розыскной операции данных составил схему расположения всех этих замечательных мест, график активности, и нанес на карту «обстановку», как и полагается любому нормальному военному перед началом боевых действий.

Мы подъезжали, вставали на заранее облюбованном участке, удобном для наблюдения (в некоторых местах было два и даже три запасных НП) и я до посинения любовался на детей гор через двенадцатикратный бинокль.

Занимались мы этим ежедневно, часов по пятнадцать кряду – судите сами, какое тут может сложиться впечатление у человека, которому эти самые дети совсем недавно нанесли страшную душевную рану.

Если вы совсем не в курсе по нерусской активности в некогда русской столице, я вас сейчас удивлю. Безусловный лидер здесь, разумеется, рынки и прилегающие к ним территории. А вот на втором месте – вовсе не развлекательные заведения и клубы, а... учреждения высшего образования. Универы, институты и разнообразные академии, которых в последнее время расплодилось великое множество.

Не удивил? Ну, не знаю... Для меня, например, это было открытием на грани шока.

Помнится, в прошлой жизни (до третьего мая сего года) я этак снобистски вещал в «Патриоте»: иноземцы сильны, в первую очередь, жесткой клановой системой и не поддающимся модернизации средневековым укладом «омерты». В этом плане мы, донельзя разобщенные русские, с навязанной нам псевдозападной законопослушной цивилизованностью, противопоставить им не можем ровным счетом ничего.

Но! Мы умные – а они с гор спустились. Мы учимся и идем во власть, а они торгуют и занимаются криминалом. Так что особо напрягаться нам пока не стоит, мы всегда будем рулить наверху, а они «разводить рамсы» внизу.

Нельзя сказать, что я жестоко заблуждался: возможно, во времена моего студенчества это было правильно.

А сейчас все изменилось. Они учатся в наших ВУЗах, причем в массовом порядке.

Короче ребята, это полный кавказдец. Ежели и далее так пойдет, лет через пятнадцать нами будут рулить Вахи и Маги. Они не пьют, поголовно занимаются спортом, у них, напомню, – клановость и они плевать хотели на нашу привнесенную невесть откуда псевдозападную законопослушность.

Братья мои во слабости! Есть повод отставить в сторону бутылку с крепким пивом, затушить об такую же пьяную харю рядом сто двадцать первую за сутки сигарету и призадуматься...

Когда мы в первый раз подъехали к главному ВУЗу России, я удивился. Ну и чего мы сюда приперлись? ТАКИЕ существа не могут учиться в ТАКОМ ВУЗе по определению. Они спускаются с гор на три дня – изнасиловать, ограбить, убить, набивают хурджин добычей и, довольно урча, возвращаются в свои пещеры...

Однако озвучивать свои сомнения я не стал. По понятным причинам я старался говорить, как можно меньше, а Федя, по своей инициативе, со мной практически не общался: ездил молча, слушал радио, все время о чем-то морщил лоб, и регулярно перезванивался с другими поисковыми группами на предмет взаимодействия и общего контроля.

В общем, на меня как на личность он внимания не обращал. Мои боли, печали, мое состояние души – это его не волновало. Я был нужен ему лишь как основная деталь механизма, именуемого «Крутой парень Федя страстно желает смыть позор вражьей кровью и поскорее утолить невыносимую жажду мести». Длинно и неуклюже, да? Зато емко и доходчиво. Эгоист мой друг, вот что я вам скажу...