Эндрю Гросс - Часы тьмы

За ним на собственном ярко-красном «ти-рексе», стараясь не отставать, последовал его четырнадцатилетний сын Павел.

— Давай, парень! — Ходошевский рассмеялся в микрофон шлема, объезжая стартовую стойку, чтобы встать с другой стороны. — Ты же не позволишь своему старику сделать тебя? — И рванул с места.

Павел слишком резко вошел в поворот, едва не перевернулся, но удержал машину и помчался дальше, наращивая скорость. На холме он чуть не оторвался от земли.

— Я тебя догоняю!

Они промчались по берегу искусственного пруда, мимо вертолетной площадки, оказались на длинной прямой. На холме высился особняк Ходошевского из красного кирпича, площадью в восемнадцать тысяч футов, напоминающий за́мок, с огромным мощеным двором, с фонтанами и гаражом на восемь автомобилей. В этой «конюшне» стояли «ламборджини-мурсилаго», желтый «хаммер», на котором по городу разъезжала его жена, сделанный по индивидуальному заказу «майбах-мерседес» с пуленепробиваемыми стеклами и спутниковой связью, который обошелся ему более чем в полмиллиона долларов.

В свои сорок восемь Черный Медведь, как иногда называли Ходошевского, был одним из самых могущественных людей этого мира. Когда в 1990-х годах в России началась массовая приватизация, он убедил французский инвестиционный банк купить практически развалившийся завод автомобильных узлов и агрегатов в Иркутске, потом на правах совладельца завода получил место в совете директоров «Тазпроста», крупнейшего автостроительного предприятия России. Вскоре два члена совета, наиболее активно противостоящие его напору, погибли при невыясненных обстоятельствах, и тридцатичетырехлетний Ходошевский стал безраздельным хозяином завода. После этого он приобрел эксклюзивное право на торговлю «мерседесами» и «ниссанами» в Эстонии и Латвии, купил сотни автозаправочных станций «Газмост», чтобы заправлять эти и многие другие автомобили.

При Ельцине российскую экономику разрывали на части жадные до денег российские бизнесмены. Большая гребаная кондитерская — так называл свою страну Ходошевский. Он строил и открывал универмаги по образу и подобию «Хэррода», где продавалась продукция самых известных западных фирм. Он приобретал права на торговлю дорогим французским шампанским и винами. Потом пришел черед банков, радиостанций. Наконец у него появилась своя авиационная компания.

Не оставлял Ходошевский без внимания и Запад, и теперь, через холдинговую компанию, ему принадлежала чуть ли не половина Елисейских полей.

Создавая свою империю, Ходошевский далеко не всегда играл по правилам. Министры экономического блока при Путине получали у него вторую зарплату. Многих его конкурентов арестовали и посадили в тюрьму. Кого-то убили, кто-то выпал из окна своего кабинета или погиб в автомобильной аварии по пути домой. В эти дни доход Ходошевского превосходил бюджет некоторых небольших, но достаточно богатых стран. В России он крал то, что не мог купить.

К счастью, совесть не мучила его и не мешала спокойно спать по ночам. Каждый день через своих эмиссаров он поддерживал тесные контакты со многими влиятельными людьми — европейцами, арабами, южноамериканцами, — влияние которых простиралось во все уголки Земли. Их капиталы являли собой некую суперэкономику, благодаря которой росли цены на недвижимость, процветала торговля предметами роскоши, производители яхт трудились не покладая рук, индекс Доу-Джонса рос и рос. Они развивали глобальную экономику точно так же, как Международный валютный фонд способствовал развитию отдельных государств. Покупали угольные шахты в Смоленске, поля сахарного тростника для дальнейшей его переработки в этанол в Коста-Рике, сталелитейные заводы во Вьетнаме. И как бы ни падала монета, они всегда оставались в плюсе. При любом раскладе ходошевские никогда не проигрывали.

За исключением разве что таких случаев, как сегодня, когда Григорий чуть отпустил педаль газа.

— Давай, Павел! Посмотрим, на что ты способен. Ну-ка прибавь!

Смеясь, они мчались по завершающей прямой, которая переходила в дугу, огибающую массивный фонтан, красующийся во дворе перед домом. Двигатели «ти-рексов» ревели, машины трясло на брусчатке, положенной бельгийскими мастерами.

— Я тебя обгоню, Павел! — крикнул Ходошевский, поравнявшись с сыном.

— Мечтать не вредно, старик! — Павел прибавил газу и улыбнулся.

В последний поворот они вошли ноздря в ноздрю. Колеса соприкоснулись, посыпались искры, и «ти-рекс» Ходошевского влетел в бассейн старинного фонтана, вывезенного из Франции. Фибергласовый корпус сложился, как папиросная бумага. Павел победно вскинул руку, проезжая мимо.