Дин Кунц - Скорость

Дверь оставил широко открытой, чтобы услышать звонок.

Темно-синее на востоке, на западе небо еще подсвечивалось багряным закатом.

Окрестные леса, уже темные, становились только темнее. Если настроенный к нему враждебно наблюдатель занял бы позицию между папоротниками и филодендронами, его присутствие почувствовала бы лишь собака с острым нюхом.

Сотня лягушек, все невидимые, заквакали в сгущающейся темноте, но в кухне, за открытой дверью, царила тишина.

Возможно, Лэнни потребовалось больше времени на подготовку убедительной версии.

Конечно, его заботила не только безопасность собственного зада. Не мог он так внезапно, так быстро превратиться в эгоиста, которому наплевать на чьи-либо проблемы, кроме своих.

Он оставался копом, ленивый или нет, пребывающий в отчаянии или нет. Рано или поздно он понял бы, что не сможет так жить. Препятствуя расследованию, он способствовал появлению новых трупов.

Чернила на восточной части небосвода грозили залить все небо, но западный горизонт пока еще сиял огнем и кровью.

В девять вечера Билли покинул заднее крыльцо и вернулся на кухню. Закрыл и запер дверь.

Через три часа судьба примет решение, жертва будет определена, и, если убийца последует заведенному порядку, до рассвета кто-то погибнет.

Ключ от внедорожника лежал на обеденном столе. Билли взял его.

Он подумывал над тем, чтобы отправиться на поиски Лэнни Олсена. То, что ранее он принимал за негодование, на самом деле было всего лишь легким раздражением. Настоящее негодование охватило его сейчас, переполнило горечью. Он жаждал встречи лицом к лицу.

«Убереги меня от врага, которому есть что приобрести, и от друга, которому есть что потерять».

Лэнни сегодня работал днем. То есть уже сдал смену.

Скорее всего, он сидит дома. Если не дома, то мог быть лишь в считаных ресторанах, барах, домах друзей.

Чувство ответственности и тлеющая искорка надежды держали Билли на кухне, у телефонного аппарата, как пленника. Он уже не ждал звонка Лэнни. А вот убийца мог позвонить.

Тот молчун, что позвонил вчера, и был убийцей Гизель Уинслоу. Доказательствами этого Билли не располагал, но и сомнений не было.

Убийца мог позвонить и в этот вечер. Если бы Билли удалось с ним поговорить, возможно, он сумел бы чего-то добиться, что-то узнать.

Билли не рассчитывал, что такого монстра можно разговорить. Убийца-социопат обычно в дебаты не вступал, уговорить его сохранить кому-либо жизнь не представлялось возможным.

Но даже несколько произнесенных им слов могли дать ценную информацию. Голос позволял судить об этническом происхождении, регионе проживания, образованности, приблизительном возрасте и еще о многом другом.

В случае удачи убийца мог сказать что-то и о себе. Одна зацепка, одна крошечная подробность при тщательном анализе могла обернуться очень важной информацией, с которой он мог бы идти в полицию.

Конфронтация с Лэнни Олсеном принесла бы эмоциональную удовлетворенность, но не могла вызволить Билли из угла, в который загнал его убийца.

Он повесил ключ от внедорожника на гвоздик.

Вчера вечером, занервничав, он опустил жалюзи на всех окнах. Этим утром, до завтрака, поднял их на кухне. Теперь опустил вновь.

Постоял в центре кухни.

Посмотрел на телефон.

Собравшись сесть за стол, положил правую руку на спинку стула, но не отодвинул его.

Просто стоял, разглядывая полированные плитки из черного гранита.

В доме он поддерживал идеальный порядок. Вот и гранит, без единой пылинки, блестел.

Чернота под ногами вроде бы не имела материальной составляющей, он словно стоял на воздухе, высоко в ночи, без крыльев, в добрых пяти милях над землей.

Билли отодвинул стул от стола. Сел. Не прошло и полминуты, как вновь поднялся.

В сложившихся обстоятельствах Билли Уайлс понятия не имел, как ему действовать, что делать. Он не мог справиться даже с таким простым заданием, как коротание времени, хотя последние годы только этим и занимался.

Поскольку пообедать он не успел, то направился к холодильнику. Голода не испытывал. И ничего из того, что лежало на холодных полках, его не зацепило.

Он вновь посмотрел на ключ от внедорожника, висевший на гвоздике.

Подошел к телефонному аппарату, постоял, глядя на него.

Сел за стол.

«Учить нас заботиться, но не суетиться».

Какое-то время спустя Билли прошел в кабинет, где провел столько вечеров, вырезая по дереву за верстаком в углу.