Итан Блэк - У Адских Врат

Воорт заставляет ее отойти от тела.

— Но ведь это я нашла его, приятель!

Один взгляд Воорта — и Камилла пятится.

— Как по-твоему, — спрашивает она, — он спрыгнул или упал?

Воорт снова опускается на колени, хмурится:

— Видишь, у него карманы вывернуты. Тут поработало не течение. Люди.

Смеркается, и по всему городу люди предаются рискованным излишествам. Киноагент решает остаться поработать, вместо того чтобы пойти на футбольный матч, в котором участвует ее шестнадцатилетний сын. Через двенадцать лет она будет вспоминать об этом, умирая от рака. Запершись в кабинке туалета в аэропорту Кеннеди, пилот «Боинга-747» припадает к миниатюрной бутылочке «Джек Дэниелс» перед полетом. Всего один глоток, говорит он себе. Секретарша, торопясь с работы домой, срезает путь через Центральный парк, хотя стоило бы обойти его подальше. Отправляясь в казино в Атлантик-Сити, школьный учитель физкультуры берет с собой кредитную карточку, несмотря на протесты жены. «Если что, смогу добыть наличных», — возбужденно думает он.

— Как невеста, Воорт?

— Отлично, Тина.

— Тебе факс пришел.

Кабинет у помощника судебно-медицинского эксперта Тины Тадессе маленький, но уютный. Она из тех, кто умеет окружить себя комфортом. Стены увешаны огромными фотографиями пляжей Сомали. Благодаря изобилию горшков с пальмами, тюльпанами и орхидеями в воздухе разлит аромат цветов, забивающий гораздо худшие запахи из коридора. Подавая ему листки факсов, она касается его пальцев, и Воорт вздрагивает. Тина — высокая, роскошная африканка, очень сексуальная; а ее сестра работает в инвестиционном банке и помолвлена с одним из кузенов Воорта, тоже детективом. Им уже доводилось работать вместе, и Тина ему нравится. Одно время он подумывал, не поухаживать ли за ней, но у нее тогда был приятель. Школу она закончила в Швейцарии, а в США переехала вместе с родителями-дипломатами.

Порвав с тем приятелем, Тина время от времени намекает Воорту, что свободна — на случай, если он вновь окажется один.

— Наметили день свадьбы?

— В декабре.

Ее глаза — черные магниты. Кожа бархатная. Блестящие волосы до плеч. Даже работая в доме смерти, Тина ухитряется пахнуть хорошими духами.

Около месяца назад Воорт пригласил ее на чашку кофе, убедив самого себя, что хочет поговорить о делах, потом понял, что это вранье, и больше не звонил. Но по ночам он иногда ловит себя на мыслях о ней. Время от времени, в минуты близости с Камиллой, перед глазами возникает образ обнаженной Тины. Воображать это стройное тело — всего лишь невинная фантазия, говорит он себе.

«У всех бывают фантазии».

— Большая свадьба или маленькая?

— У нас большая голландская семья. Для тех, кому не хватит места в доме, натянем тент.

Воорт ненавидит морги: по кабинетам и коридорам гуляет эхо, запахи пристают к одежде, копы и врачи склоняются над каталками, трубки впиваются в тела, высасывая жизненные соки, а не вливая их.

Он ненавидит блестящие шкафы и кондиционеры: те морозят так, что комфортно лишь мертвецам. Ненавидит, когда после больших пожаров или авиакатастроф коридоры заполняются носилками, а на парковках выстраиваются кареты «скорой помощи». После морга его всегда тянет в церковь; ходишь тут, словно в стальном гробу. И везде мерещится тиканье часов. Хочется немедленно взять выходной и заняться любовью с Камиллой — чтобы почувствовать себя живым.

Некоторые копы привыкают: шутят о трупах, курят сигары, чтобы избавиться от запаха… Воорту кажется, что они утратили что-то важное.

Когда Конраду было восемь, отец привел его в старый морг.

— Почему тут пахнет, как в больнице, если лечить уже некого? — спросил мальчик.

— Если станешь копом, то будешь приходить сюда часто. Приходить, чтобы другие люди не попадали сюда раньше срока.

А потом отец повел его в «Лаки Тимс пицца» и заказал пиццу с двойной порцией сыра, сосисок и пепперони, а еще маслины, сладкий зеленый перец и жареный лук. Все любимые добавки сына. Как будто хотел извиниться за то, что показал такую мерзость, и отпраздновать возможность есть, пить, дышать.

— Что это за факс, Воорт? — спрашивает Тина.

— Список пропавших без вести.

Она покачивает стройной ножкой, иногда из-под небесно-голубого медицинского халата виден чулок.

— Я передвинула твоего утопленника в начало очереди. Хотя никто из ждавших раньше не протестовал. Хочешь понаблюдать?

— Нет.

Впрочем, Воорт все равно следует за ней. Она идет плавно, словно под музыку — музыку тела, которая слышна ей одной. Ставит высокие каблуки ровно один за другим. Ни один мужчина не смог бы идти так, даже если бы попытался.