Итан Блэк - У Адских Врат

— Мохаммед Айвад несет ответственность за гибель тысяч людей, — сказал мистер Йоруба. — Но, думаю, к тебе он отнесется хорошо.

Запускаются тяжелые моторы, и «Ан» с голубыми эмблемами ООН медленно, тяжело поднимается в небо. Вдали висят мелкие облака, похожие на разрывы зениток. Прочие пассажиры, вероятно, сотрудники гуманитарных миссий вроде «Врачей без границ» или «Христианской помощи». В конце концов, коммерческие рейсы в Сомали больше не приземляются. Правительство пало. Страна поделена между враждующими кланами. Не действуют ни финансовая система, ни товарно-денежные отношения, не работают ни школы, ни электростанции. Нет даже безопасных дорог.

— С какой стати Мохаммед Айвад позволит мне проверить свои счетные книги? — спросил Тед начальника.

— По правилам, — жестко ответил мистер Йоруба, — он обязан допустить сотрудников КБ ООН, иначе потеряет помощь.

КБ ООН — это Контрольное бюро Организации Объединенных Наций, в котором Тед получил первую работу.

— По правилам, — строго продолжил мистер Йоруба, — даже если он, возможно, нелегально ввозит оружие, это не твое дело. Твое дело — удостовериться, что продовольственная помощь попадает туда, куда нужно… что ее не разворовывают.

— Я проверю ведомости по контрактам, — сказал двадцативосьмилетний Тед, выпускник Пейс-колледжа, молодой отец, первый Стоун, окончивший юридический колледж и работающий в такой престижной организации, как ООН.

— Наблюдай за операцией. Отслеживай любые упоминания о счетах в европейских банках. Ты работаешь совместно с европейским персоналом. Мы уверены, что Айвад отмывает деньги, но чьи? Наши? Ах, Тед. Мир теперь настолько разделен.

Мистер Йоруба жевал буррито с авокадо и чеддером. Это невысокий, аккуратный нигериец, всегда в черном костюме и с ярким галстуком-бабочкой. Угрюмый, порядочный человек, он уже тридцать один год руководил Африканским отделом КБ ООН.

— Никому не рассказывай, чем занимаешься. В Могадишо никуда не ходи без охранников Айвада. Согласно правилам международной помощи, он обязан защищать тебя.

Под крылом самолета проплывает Восточная Африка: облетевшие деревья, мелкие фермы, частные охотничьи угодья, где последние дикие животные на Земле пожирают друг друга — а туристы платят за то, чтобы увидеть это зрелище. Точки там внизу — червяки, ползущие по красным грунтовым дорогам, — это конвои ООН, воплощения доброй воли или жалости, изливающейся, как из рога изобилия, из Вашингтона, Берлина, Парижа, сгружаемой с кораблей в Момбасе или доставляемой самолетами из Мельбурна, Лондона, Мадрида.

Тед находит все это… ну-у… волнующим.

— Мы входим в воздушное пространство Сомали, — говорит смуглый, невысокий и плотный человек слева от Теда — индиец или пакистанец.

Тед — новичок в плохо финансируемой конторе мистера Йорубы, скоплении уютных клетушек на восемнадцатом этаже здания ООН. На пробковой доске над столом Теда, рядом с фотографией Кандейс, прибиты схемы контроля за контрактами по зерну, тетрациклину, энергосберегающим дровяным печам, радиоприемникам на батарейках, канистрам, велосипедам, водоочистным таблеткам, учебникам и консервированной фасоли.

— Вы бухгалтер? — Индиец перекрикивает ревущие двигатели: «Антонов» попадает в воздушную яму и теряет пятьсот футов высоты.

— Откуда вы узнали?

— Я изготовляю окна. Я — друг генерала Айвада, потому и попал на этот рейс. Надеюсь, когда война закончится, я получу контракты на стекло в этих краях. Надо будет сменить много окон.

Тед также знакомится с улыбчивым соседом справа — пожилым, но удивительно стильным парижанином в элегантном синем пиджаке и рубашке с расстегнутым воротником. Седовласый, загорелый Реми Трюэль представляется: «Я друг Мохаммеда Айвада. Консультирую его по инвестициям в Европе».

— Инвестициям — во что? — спрашивает Тед. Сердце колотится быстрее.

— Акции. Облигации. Генерал владеет банановыми плантациями. Этот легальный доход направляется на север. Если мирный договор будет подписан, он, возможно, переедет в Париж, — подмигивает Трюэль. Тед понимает это так: если мирный договор будет подписан, Айвад сбежит.

«И я должен работать в одной упряжке с этими типами?»

Самолет начинает снижаться. В главном аэропорту Могадишо приземлиться невозможно, говорит индиец, его разбомбили. Но Айвад контролирует небольшой частный аэродром, который обычно используют для перевозки ката — легкого наркотика, который помогает расслабляться уставшим от войны жителям Могадишо (еще один «легальный» источник дохода, который Трюэль помогает выгодно вложить).