Кен Бруен - Мученицы монастыря Святой Магдалины

Если Майкл Невилл не один, я пропал. Я проверил спальню, нашел автоматический пистолет браунинг и свою собственную пушку. В коробке из-под обуви обнаружил солидный запас кокаина и толстую пачку денег. Рассовал кокаин, деньги и свой пистолет по карманам. Браунинг продолжал держать в руке. Услышал, как Невилл стонет, приходя в сознание.

Я вернулся в гостиную, подвинул стул и сел над хозяином. Пистолет свободно лежал на колене. Невилл открыл глаза, сел и потрогал челюсть. Я сказал:

— Привет!

Он уставился на меня и воскликнул:

— Тейлор! Говорил же Биллу, что надо с тобой покончить. Успел посмотреть по видео «Охотника за оленями»?

Невилл попытался встать, и я заметил:

— Плохая мысль, разве только ты хочешь, чтобы я отстрелил тебе пальцы на ногах.

На столике рядом я заметил книгу. Я так удивился, увидев в доме Майкла Невилла книгу, что взял ее в руки. Трудно связать книги и убийц. Называлась книга «Страстная любовь».

Я поднял глаза:

— Слушай, никто уже давно не читает Генри Грина.

Он непонимающе взглянул на меня:

— О чем ты толкуешь?

Я позволил себе немного отвлечься. Я не винил книги за хаос в моей жизни, но они всегда были рядом и в горе, и в радости. Я сказал:

— Он на удивление забытый автор. Каждые десять лет или около того его снова открывают.

Невилл уже почти стоял. Я продолжил:

— В последние двадцать лет своей жизни он не написал ни строчки.

Невилл проговорил:

— Книга не моя. Была в квартире, когда я переехал. Хотел выкинуть, потом передумал. Всякое бывает. Вдруг кончится туалетная бумага — воспользуюсь книгой.

Я вроде как помешался. Мне было необходимо, чтобы он узнал об этом писателе.

— Он никогда не разрешал себя фотографировать, использовал псевдоним и очень мало рассказывал в интервью. Критики называли его работы ускользающими и загадочными. По сути, очень близко к приметам твоей собственной работы.

Невилл уже стоял.

— А пошел ты, — вдохнул он.

Я подвинул ему книгу.

— Настоящее его имя Генри Винсент Йорк. Родился он в Англии, в Тьюксбери, во время Второй мировой войны служил во вспомогательных пожарных войсках. После войны вернулся на семейную ферму в Мидлендс, в свободное время писал.

Невилл подошел ближе:

— Ты гребаный псих, ты это знаешь? Ты сделал большую ошибку, но вот что я тебе скажу: отдай мне пистолет, и я разрешу тебе уйти отсюда.

Я заметил, как напряглись его мускулы, и сказал:

— Так ты не хочешь ничего знать про Генри? А он написал десять романов. Слушай, ты, наверное, слышал, о «писателях для писателей». Так вот, это про него.

Невилл бросился на меня. Когда я падал назад, пистолет выстрелил. Даже на выстрел не похоже, так, легкий хлопок. Я лежал на полу. Невилл поперек меня. Он не двигался. Я спихнул его и перевернул на спину.

Глаза его были пустыми. Небольшая дырочка в груди. Если бы я целился, то и тогда не попал бы так точно.

Подойдя к двери, я прислушался, но ничего не услышал. Вернулся к Невиллу, проверил пульс. Его не было. Я вынул кокаин, сделал себе две дорожки, чтобы успокоиться, затем принялся тщательно вытирать все, к чему мог прикоснуться. На полу валялась груда жвачек, я их там и оставил. Когда кокаин ударил по мозгам, я еще раз прошелся по всем поверхностям. Возникло ощущение, будто по горлу стекает лед, и я испытал эйфорию. Короче, я прекрасно себя чувствовал, спасибо наркотику. Я высыпал остаток порошка на мертвое тело. Нашел конверт с именем и адресом Невилла. Сунул в карман. Я надеялся, что кокаин направит полицейских по неверному пути.

Посмотрев на убитого, я подумал: «Я абсолютно ничего о нем не знаю».

Положив еще теплый пистолет в карман пиджака, я огляделся, надеясь, что ничего не упустил. Открыл дверь — в коридоре никого не было.

Я спустился вниз по лестнице, чувствуя, как наркотик подстегивает нервы. Если хоть кого-нибудь встречу, мне конец. Открыв дверь, я вышел на улицу, низко опустив голову. По прошествии нескольких минут я был уже у гостиницы «Джюри» и только там рискнул оглянуться. Жилое здание выглядело таким же, как и прежде. Никаких полицейских машин с мигалками, никаких взволнованных граждан.

Я сказал себе: «Господи, считай, что тебе повезло».

Немного странно говорить о везении, когда человек лежит на полу с пулей в сердце.

Пошел дальше, к Ки-стрит. Повернул налево и вышел на Кируан-лейн.

Но я никого не стану убивать ради денег. Неважно, насколько сильно я в них нуждаюсь. Я не такой. У меня слишком хорошая память. Я не захочу снова и снова представлять себе, как какой-то бедолага умирает, истекая кровью.