Мэг Гардинер - Озеро смерти

— Еще я видела плоды сатанинской мистификации о конце времен. — Голос Табиты стал неожиданно убежденным. — Видела христиан, впавших в отчаяние от этой лжи. Это ужасно. Но я не знала, что таков был дьявольский план. Не знала, пока вы не сказали мне.

Тут и меня словно по лбу ударило. Здесь угадывался явный смысл: Табита говорила о своей матери.

Вайоминг сочувственно закивал:

— Благодарим тебя за честность. Однако это не важно.

Он задрал вверх подбородок и вновь обратил на меня свое внимание. Сделав то же самое, ко мне разом повернулись сто голов. Я стояла в решительном молчании.

— Ничего. Как я и думал. — Вздохнув, пастор обратился к Табите: — Табита, это безобразие становится нетерпимым. Позаботься.

Уйдя из центра сцены к солистке, он опустил микрофон на место и оставил Табиту в одиночестве. Взяв носовой платок, та принялась вытирать блестевший от пота лоб пастора. Табита посмотрела на сотню лиц, с ожиданием взиравших на нее. Потом кивнула Исайе Пэкстону:

— Что же, делай свое дело.

Пэкстон стал толкать меня к двери. Теряя равновесие, я вцепилась в его руки и уперлась пятками в пол. Наконец, ухватившись покрепче, Курт Смоллек потащил меня к двери волоком. Склонившись ближе, он злобно прошипел:

— У кого теперь мозгов не хватает, мисс выскочка?

Захотелось его ударить, но дверь была близко, и я лишь повернула голову так, чтобы увидеть сцену. Табита стояла там, одетая во все белое, — словно мраморная, непоколебимая статуя.

— Возможно, ты купилась на этот цирк, но помни главный принцип свободной торговли: «Будь осторожен, покупатель».

Последнее я произнесла по латыни, в оригинальном звучании. Окружающие раскрыли рты: латынь… Пэкстон еще сильнее налег на мою шею, а Смоллек коротко пробормотал:

— Ведьма!

Я осквернила их храм. Боже мой! Вероятно, теперь им придется отчищать свою церковь пескоструйкой, а может, и вовсе снести здание и продезинфицировать место.

Меня подтащили к двери, чтобы вышвырнуть наружу, и Пэкстон со Смоллеком уже напрягли мускулы.

— На счет «три»! — Пэкстон потянулся к дверной ручке.

Дверь отворилась прежде, чем он успел до нее дотронуться.

За дверью оказался высоченный мужчина, лицо которого скрывала тень. Смоллек нервно дернулся.

Человек неверной походкой двинулся вперед, к свету.

Смоллек немедленно отпустил мою руку.

— Боже всемогущий! — выдавил он и посторонился.

Пошатываясь, пришелец надвигался на меня и Пэкстона. Вылупившись на незваного гостя, Пэкстон неожиданно выставил меня перед собой со словами:

— Держи его на месте.

Да, как же. «Не двигайся, или нашлю на тебя язычницу». Холодными влажными руками пришелец схватил меня за куртку. Он дышал тяжело, прерывистым кислым дыханием.

— С дороги!

Из моей груди вырвался короткий, похожий на мяуканье звук. Худое, обтянутое кожей лицо чужака заливал пот. Нервно бегавшие по сторонам глаза горели от страсти, или алкоголя, или лихорадочного жара. Пришелец старался отодвинуть меня в сторону. Ничего не вышло, и он сделал новую попытку. Наконец, устав бороться, полез прямо на меня, зажав между собой и Пэкстоном. Я ощутила исходивший от его тела неприятный запах.

Дотянувшись через меня, Пэкстон схватил человека за руки, одновременно скомандовав:

— Смоллек, хватайся за ноги!

Дрожащей рукой нарушитель спокойствия ткнул в сторону сцены:

— Она! Она знает! Она знает! — Извиваясь всем телом, я старалась освободиться. Странный человек заверещал, брызгая слюной: — Суки, сукины дети… — Вдруг он заморгал, уставившись на хор в красных одеяниях, и махнул рукой. — О-о… Иисус, только посмотри… Они в огне. Эхе-хе… Как пылает…

Курт Смоллек что-то невнятно промычал. Вероятно, собирал остатки мужества. Наконец Смоллек обрушился на незнакомца и, обхватив его за ноги, повалил на пол. Упав, тот забился в крике, брыкаясь и выгибая спину. Почувствовав свободу, я отшатнулась. Человек продолжал кричать:

— Я расскажу! Вашу мать… Я расскажу!

Собравшиеся уже вскакивали на ноги. Танцовщицы, до того юлой вертевшиеся на сцене, испуганно сбились в кучку. Вайоминг делал хору жесты, пытаясь заставить их петь. Напрасно. Пастора никто не видел и не слышал.

Пришелец беспорядочно метался, при этом все время стараясь дотянуться до меня. Я попыталась отступить и врезалась спиной в груду стульев. Хватая руками воздух, он все же поймал полу моей куртки и, захватив пальцами ткань, подтянул к себе. В то время как Пэкстон и Смоллек волокли чужака к двери, тот, отчаянно сопротивляясь, сумел двинуть Смоллека коленом по подбородку.