Михаил Март: Обезьяний рефлекс

Колокольников опустошил шкатулку, высыпав все ее содержимое в сумку. Слишком много в ней предметов, чтобы тратить время на поиски одного кулона. С рамкой он тоже поступил не так, как ему велели. Ее надо было забрать вместе с фотографией, а он разобрал ее, вынул снимок Некрасова, а свою фотографию вставил на ее место.

На пол упал какой-то листок бумаги, лежащий под задней крышкой. Обычный лист, сложенный вчетверо. Развернув его, он увидел только цифры, выписанные в три столбика. Колокольников сунул бумажку в карман, поставил крышку на место. Теперь на тумбочке стояла его фотография в золоченой рамочке.

Перейдя в гостиную, он протер платком все гладкие поверхности, собрал с пола разбросанные фотографии, забрал со столика портсигар, зажигалку и все бросил в сумку. Из ящика письменного стола извлек все открытки, не забыл и про альбом с фотографиями. Перед каждым актом уничтожения улик Колокольников делал снимки и только потом укладывал их в сумку.

Похоже, он совсем успокоился, руки уже не дрожали, и он осознанно делал каждое движение, запоминал, где что стоит и лежит. Не забывал оставлять собственные отпечатки.

Все шло по плану. К последнему этапу он себя подготовил. Мертвая женщина его больше не пугала.

Он подошел к лежащей на ковре покойнице и встал перед ней на колени.

Бутылка с остатками шампанского валялась тут же. Колокольников протер горлышко, не касаясь окровавленной этикетки, и оставил на нем свои отпечатки, после чего положил ее на место.

Сделав очередной глубокий вздох, он взял правую руку жертвы. Она была еще теплой. Но кольца на пальцах не оказалось. Он приподнял вторую руку и на ней не увидел кольца. Тонкие изящные пальчики зашевелились.

Колокольников вздрогнул, уронив руку, и отпрыгнул назад. Девушка застонала. Его прошиб холодный пот.

Она открыла глаза, а Колокольников зажмурился.

Труп пришел в себя. Ведьма! Он боялся шелохнуться. Сидел на ковре возле ее ног.

— Ой, как больно. Мерзавец! Что ты сделал, ничтожество?

Колокольников приподнял веки.

Она оживала. Надо успокоиться. Все в порядке. Это нормально. Некрасов не убил ее. Можно ли бутылкой убить человека? Глупости. Мужик наделал в штаны и смылся. Паникер! Психопат! Слава богу, все позади.

Девушка приподнялась на локтях и, увидев сидящего в ногах незнакомца, тихо спросила:

— Вы врач? Это он вас вызвал? А где же ничтожество? Струсил? Сбежал? Он всегда был трусом. Ничего. Я отучу его распускать руки. Мне надоело замазывать гримом синяки. Он мне за все заплатит. Дорого заплатит. Я его по миру пущу, мерзавца!

Она говорила, едва шевеля губами. Взгляд был еще мутноватым. Ольга попыталась подняться на ноги, но у нее это плохо получалось.

— Помогите мне встать.

Колокольников подал пострадавшей руку и помог подняться.

Сколько нервотрепки, переживаний, разговоров, и все из-за банальной бытовой драки. Что может сделать эта изящная кукла такому магнату, как Некрасов? Обычный светский скандал для желтой прессы и не более того. Он не таким рот затыкал. Куда она от него денется? Помирятся, заворкуют голубками, пока он очередной раз не расквасит ее милую физиономию.

Опираясь на спинку дивана, стоящего посреди комнаты, девушка подбиралась к письменному столу, где стоял телефонный аппарат.

— Я позвоню своему адвокату. А вы мне дадите справку о моих увечьях.

Колокольников вздрогнул. Сумасшедшая мысль мелькнула в его голове. Миллион! Он должен получить миллион долларов, и ему дали надежные гарантии. Операция больной матери, учеба дочери… Все летело прахом. За что ему платить? Нет! Так дело не пойдет!

Колокольников стиснул зубы, поднял с пола бутылку и решительно пошел в наступление. Сейчас он ни в чем не сомневался. Все правильно. Он сядет в тюрьму и будет знать, за что сидит.

Ольга взялась за телефонную трубку в тот момент, когда за ее спиной обезумевший убийца занес топор палача.

Ударить он не успел. Его остановил резкий мужской голос.

— Брось бутылку!

От страха он едва не лишился сознания. Бутылка выпала из рук и разбилась о твердый дубовый паркет.

В дверях гостиной стоял мужчина с пистолетом в руках.

Машина подавалась к девяти часам утра к дачному особняку руководителя фирмы и дожидалась хозяина за воротами. Сегодня автомобиль задерживался, чего никогда раньше не случалось.

Геннадий Ильич Некрасов нервничал, но за ворота не выходил, приказав охраннику впустить лимузин на территорию.