Флориан Лафани - Обратный отсчет

– Это что за крендель? – спросил один обрюзгший завсегдатай, чей внешний облик говорил о полном его пренебрежении физическими упражнениями.

– Чокнутый. Целыми днями колет дрова, – ответил его собутыльник.

– А зачем?

– Я ж те говорю: чокнутый. Никто не знает толком, где он живет. Изредка приезжает закупить жратвы и опять возвращается в свою хижину. Многим он симпатичен, а я считаю его странным. Откуда у него деньги?

– Я никогда о нем не слыхал.

– А что о нем говорить? Тоже мне – достопримечательность. Нам от него нужно только одно: чтобы он оставил нас в покое. Можешь улыбаться, если считаешь, что в твоем городе лучше.

– У нас, по крайней мере, не принимают не поймешь кого.

Тон дискуссии поднялся. Чтобы успокоиться, они заказали еще по кружке пива.

– Вот видишь, он просто вошел, а мы уже ругаемся из-за него. Говорю тебе, это знак.

Джордж слушал разговор вполуха. Бармен принес ему кофе и ушел, не сказав ни слова. Его мозг был занят совсем другим. Стоявший в углу зала телевизор передавал картинки и комментарии, которые, накладываясь друг на друга, вызывали у Джорджа головокружение и приступы тошноты. Политики что-то вещали, а внизу бегущей строкой шли новости о происшествиях. Затем они поменялись местами: экран заняли полицейские машины, автомобили «скорой помощи», спортивные площадки. Телевизор был маленький, однако его вредное воздействие на Джорджа оказалось сильным. Но несмотря ни на что, этот предмет привлекал, манил его, он в течение многих минут не сводил с него глаз. Он видел лишь какие-то расплывчатые формы и цвета, потому что картинки проходили через его мозг, не оставляя следа, смысл слов не доходил до его сознания. Он сам этого четко не осознавал, но продолжительное проживание в буше сформировало у него особое отношение к добру и злу.

Он подошел к стойке, у которой стояли люди, и заказал пиво. Поколебавшись, он все же решился завязать разговор:

– Я бы хотел получить некоторую информацию.

Двое мужчин у стойки переглянулись.

– Какую информацию?

Джордж остановился.

– Я встретил неизвестных, чужаков. Они одеты во все черное, по-английски говорят с сильным акцентом, возможно, они из Восточной Европы; в нескольких километрах отсюда у них большое поместье. У них автоматы, и они никого не подпускают.

Один из двоих ответил, понизив голос:

– Это не с теми типами работает Мэтью, шофер с окраины города?

– Ты думаешь?

– Да, он об этом что-то говорил. Не помню название этого места. Что-то типа Тисти… Нет, Мисти. Точно, Мисти.

Эти двое перестали обращать внимание на Джорджа и продолжили разговор между собой, повернувшись к нему спиной.

– Что-то я его давно не видел, уже несколько дней.

– Небось уехал повеселиться. После смерти отца он стал много вкалывать. Но я не думаю, что он угомонился. Он всегда все делал по-своему.

– Но дела у него, кажется, пошли в гору.

– Повезло. У него нет конкурентов. Даже без особых усилий можно неплохо заработать.

Джордж навострил уши и уловил слово «Мисти». Оно ему ничего не говорило. Заплатив бармену за выпивку, он незаметно вышел. С порога он посмотрел в сторону центра города и увидел гирлянды, протянувшиеся от дома к дому на главной улице. В эту неделю отмечался местный праздник. Чтобы принять участие в этом фольклорном мероприятии, в город из близких и даже довольно далеких мест съезжались люди. Хотя празднества еще не начались, Джорджу захотелось как можно скорее удрать отсюда. Одна мысль о толпе, которая заполнит эту улицу, вызвала у него неприятное ощущение.

Проходя мимо полицейского участка, он почувствовал искушение войти, будучи убежден, что в этой истории что-то нечисто. Но при первом же шаге вспомнил о своем внешнем виде, о том, как на него смотрели. А если здесь начнут расспрашивать о его прошлом? Адская машина очень быстро затянет его в свои жернова, и ему уже не удастся вернуть тот душевный покой, который он желал сохранить. Чтобы получить информацию, следует раствориться среди себе подобных, а это казалось ему немыслимым.

Он решил вернуться домой пешком, по боковым дорогам, и воспользоваться тишиной и одиночеством, чтобы прийти в себя. Людей, загрязнявших его воду, окружала какая-то тайна.

Когда он подошел к своему дому, там ничего не изменилось, разве только ночь набросила на окрестности свое белое покрывало. Изнуренный походом, Джордж сразу же лег спать.

Утром у него появилась идея.

Его мотодельтаплан. Надо было привести его в рабочее состояние после нескольких месяцев простоя, потому что он так и не выкроил время для починки мотора. Этот аппарат, олицетворявший свободу, заслуживал того, чтобы пожертвовать ему на пропитание некоторое количество бензина, поскольку Джордж был не настолько хорошим химиком, чтобы пытаться производить бензин самостоятельно. Когда он летал, жизнь его обретала смысл. Он реализовывал мечту, жил в полном смысле слова. Для своего аппарата он построил сарайчик и нечто вроде взлетно-посадочной полосы, защищенной от посторонних взглядов. С неба мир казался игрой, в которой он чувствовал себя господином. Хотя уже не пытался управлять им. Он смотрел на мир отстраненным и отвлеченным взглядом. Свободным взглядом. Он подготовил свой мотодельтаплан к полету, который должен был сильно отличаться он предыдущих. Он впервые собирался лететь, чтобы наблюдать, а не затем, чтобы просто парить в воздухе.