Флориан Лафани - Обратный отсчет

В первые дни переносить чувство голода было не слишком трудно, но потом оно усилилось, начались спазмы в желудке, вынуждавшие Колина проводить целые дни сидя или скрючившись в позе эмбриона. Приходилось сократить количество движений, чтобы испытывать меньше боли. На третий день на подносе принесли совсем другую еду: его пытались заманить аппетитными запахами, красивым оформлением блюд. Тюремщики, видимо, заметили его голодовку. Он лежал с закрытыми глазами, чтобы не поддаваться искушению этих несколько измененных танталовых мук. Окружающие звуки изменились; тишина преобладала, но в его мозг проникал непрерывный пронзительный приглушенный звук. Даже заткнув уши, он не мог от него избавиться. Им овладевала усталость; он чувствовал, что слабеет. Вместо того чтобы читать стихи вслух, он пытался мысленно писать их перед глазами. Всякий раз, когда он поднимал веки, собственное отражение в зеркале все меньше и меньше напоминало ему его. Густая щетина, круги под глазами, всклокоченные волосы, вязкость во рту. Он наблюдал за первыми признаками умирания. Надежда превратилась в пустое слово. Он не заглядывал в будущее дальше следующей секунды; в этом замкнутом мире стены, казалось, сдвигались, чтобы раздавить его. Он перестал считать дни, но отказывался сдаваться. При первом удобном случае, который представится, он должен быть наготове.

Однажды ночью, он уже не знал, какой по счету после начала голодовки, раздались выстрелы. Стрельба была недолгой. Он услышал шорохи возле своего куба, скрип гравия под ногами, прерывистое от физических усилий дыхание. Затем глухой удар заставил его вздрогнуть. На пол его камеры упала безжизненная масса, переброшенная через стену… Колин безуспешно пытался рассмотреть хотя бы одного из своих палачей.

Выйдя из неподвижности, Колин с трудом подошел к тому, что забросили в куб. Его глаза пытались адаптироваться к темноте, но он различал только неясные очертания. Лишь с расстояния метра он понял, что это человеческое тело. Кровь, расползавшаяся на уровне таза и головы, образовывала на полу темные лужи. Тело лежало на спине, руки немного разведены в стороны, одна нога казалась сломанной, если судить по ненормальному сгибу колена. Колин вздрогнул. Не столько от страха, сколько от неприятного чувства. Он подошел еще ближе и увидел два пулевых ранения в живот и кровавую рану на лице. Неизвестный был одет, как и он, в ночную рубашку. Запах пороха еще сохранялся и вместе с прожженными в ткани дырами создавал зловещую атмосферу. Реальная смерть на расстоянии всего нескольких сантиметров. Предупреждение было жестоким и ясным: всякая попытка бегства обречена на провал и будет караться смертью.

От нахлынувших эмоций у Колина закружилась голова. Сражение, которое он вел, могло закончиться так же. Сейчас перед ним лежал кто-то другой, но этот другой был немножечко он. Однако, вместо того чтобы лишить Колина мужества, этот инцидент лишь укрепил его волю. Если за стенами его ждет смерть, пусть она войдет внутрь, чтобы он мог посмотреть ей в лицо. Не могло быть и речи о том, чтобы он сдался или облегчил им их задачу. Сдерживая желание бросить им вызов, крикнув, что не боится их, он сел на кровать. Он забылся сном и проспал часть ночи, пока хмурый рассвет не заставил открыть глаза снова. Глаза щипало, на руках и ногах появилась сыпь – реакция на едкий воздух. К тому же запах собственного тела вызывал тошноту; за все время пребывания в этих стенах он ни разу не принял душ. Он по пытался встать, но ноги его не держали, и он упал, больно ударившись головой об угол кровати и навалившись всей массой тела на локоть правой руки. Колин почувствовал, что вывихнул себе плечо, но потом кость встала на свое место. Несколько недель без физической нагрузки ослабили его мускулы и суставы. Теперь, неподвижный и изнуренный, он мог рассчитывать только на помощь извне в изменении баланса силы. На его лице мелькнула странная улыбка. Не разочарования, скорее мимолетной иронии. Он ухватился за край кровати, чтобы встать сначала на колени, затем в полный рост. Перед глазами поплыли зеркало, кровать, ночной горшок, труп. Комната начала кружиться. Он сумел, он был свободен. Колин без сознания рухнул на пол. Теперь рядом друг с другом лежали два тела.

Бездушная комната.

Вечное одиночество.

Утро

Колин почувствовал пробуждение, как предчувствуют дурную новость: он старался как можно дольше оттягивать момент встречи. Был день, если судить по свету, пробивавшемуся между ресницами. Он незаметно пошевелил пальцами ноги, проверяя, на месте ли они. Правое плечо продолжало болеть. Он не сумел сдержать свое любопытство и, миллиметр за миллиметром, стал открывать глаза. Живот сжался от тревоги. Мозг был занят единственным предметом, многоликим до бесконечности: кубом. Вот что он опасался увидеть. На самом деле, он уже перешел границу опасений. Он перебрал ступени страха: испуг, страх, ужас. Он поднимался по этим ступеням все выше и выше, открывая для себя состояния, которые прошлое оставляло в тумане.