Кристофер Ишервуд - Рамакришна И Его Ученики

– Тебе больше не нужны никакие упражнения, – сказал Рамакришна. – Просто время от времени приезжай ко мне. И не забудь всякий раз привозить подношения, любую мелочь, но не появляйся с пустыми руками.

С того времени Рам Чандра сделался не только преданным последователем Рамакришны, но и стал щедро тратиться на нужды самого Рамакришны и его окружения.

Брат же Рам Чандры, Маномохан, был по натуре щедрым человеком, и преданность Богу легче давалась ему. Он страдал другим недостатком – завистью, порождавшейся духовной гордыней. Как-то раз Рамакришна в его присутствии похвалил другого человека из своего окружения, Сурендру Натха Митру, и сказал, что его преданность Богу «несравненна». Маномохан гордился собственной религиозностью и решил, что похвала Рамакришны означает более высокую оценку Сурендры по сравнению с ним. Глубоко задетый, он покинул комнату и дал себе слово в Дакшинешвар больше не приезжать. Поскольку он аккуратно являлся каждое воскресенье, то Рамакришна скоро заметил его отсутствие и попросил Рам Чандру выяснить, в чем дело. Маномохан, конечно, настоящую причину никому не раскрывал, так что Рам Чандра смог только заявить, что брат здоров, а поведение его совершенно непонятно. Маномохан же все время обращался мысленно к Рамакришне, говоря: «Ну и проводи время со своими друзьями, я там никому не нужен, я ничтожество в твоих глазах». Он так носился со своей обидой, что дошел чуть ли не до сумасшествия. Он внушил себе, что Рамакришна прогнал его из Дакшинешвара. А поскольку Рамакришна все время посылал к нему, приглашая приехать, то Маномохан даже переселился в Коннагар, в нескольких милях от Калькутты, хотя ему приходилось каждый день ездить поездом в город на работу. Он чувствовал себя все несчастней день ото дня, не мог перестать думать о Рамакришне и заняться делами. В конце концов ему пришлось таки признать, что нет в его душе ненависти к Рамакришне, что он его, напротив, очень любит.

Однажды Маномохан отправился совершить омовение в Ганге, по дороге вспомнил, как тот говорил с ним о великой святости этой реки, и воспоминание с такой живостью вызвало перед ним образ Рамакришны, что он не мог выбросить его из ума. Стоя на берегу, он вдруг заметил лодку с двумя людьми. Одним был сам Рамакришна, вторым – Ниранджан, его юный ученик (см. главу 17). Маномохан так и ахнул – это было похоже на материализацию его видения.

– Почему вы перестали бывать в Дакшинешваре? – спросил Ниранджан. – Шри Рамакришна так беспокоился о вас!

День стоял жаркий, и Рамакришна обмахивал лицо. Когда лодка подплывала к берегу, он погрузился в самадхи.

«Он из-за меня приплыл в жару, – пришло Маномохану в голову, – как же я был несправедлив!»

Он залился слезами и чуть не упал на землю, но его подхватил выскочивший из лодки Ниранджан. Рамакришна вернулся к обычному сознанию и попросил Ниранджана помочь Маномохану забраться в лодку.

– Я так о тебе тревожился, – с нежностью сказал Рамакришна, – что просто не мог не приехать!

Маномохан повалился ему в ноги:

– Всему виной мое тщеславие!

Ниранджан развернул лодку в сторону Дакшинешвара.

Сурендра Натх Митра, ни в чем не повинный предмет зависти Маномохана, был человеком изрядного достатка, поскольку работал в солидной английской фирме. До ветречи с Рамакришной он мало интересовался вопросами религии. Любил выпить, любил непринужденно провести время в женском обществе. Но в то же время много жертвовал на бедных.

Сурендра дружил с Рам Чандрой Даттом, и тот его не раз уговаривал поехать вместе к Рамакришне. Поначалу Сурендра отговаривался, но в конце концов согласился с условием:

– Хорошо, но если твой святой окажется обыкновенным жуликом, я ему уши надеру!

Когда они вдвоем вошли в комнату Рамакришны, там было полно народу. Сурендра решил не поддаваться, сохранить скептическую независимость, поэтому просто уселся, не оказав Рамакришне никаких особых знаков почтения. А Рамакришна говорил:

– Почему человек ведет себя как обезьяний детеныш, а не как котенок? Потому что обезьяний детеныш должен сам уцепиться за шерсть матери, когда та передвигается с места на место. А котенок просто сидит и мяукает в ожидании матери, которая возьмет его зубами за загривок и понесет. Если обезьяний детеныш не удержится за материнскую шерсть, он упадет и может больно удариться. Котенку это не грозит – кошка сама переносит его куда нужно. Вот в чем разница между самостоятельными действиями и поручением себя воле Бога.