Билл Нэйпир: Икона и крест

Спал я не особенно крепко. Хотя, наверное, приятно было лежать в утробном тепле постели и слушать, как барабанит в окно дождь. Увы, я все думал о загадочном дневнике. Дневнике, который сэр Тоби получил от неизвестного родственника и который привел его в состояние легкой паранойи. А еще — и это главное — мне не давали покоя тени в комнате. И дурные предчувствия.

Было около восьми утра. Я набирал номер, торопливо делал омлет и поглядывал на низкие темные облака, которые летели над полями навстречу моим окнам.

— Сэр Тоби?

— Да?

— Это Гарри Блейк.

Последовала небольшая заминка.

— Блейк?! Да как вы меня здесь нашли?

— Ваша дочь сообщила мне, что обычно вы останавливаетесь в «Кавендише». У нас неприятности. Кто-то хочет заполучить вашу рукопись.

— Что?..

Удивление и испуг.

— Мне предложили за нее большие деньги. Большие до нелепости. Я направил этих людей к вам, но они сочли, что вас их предложение не заинтересует. Женщина, с которой я говорил, утверждала также, что дневник принадлежит ей по праву.

Еще одна заминка.

— Бред!

— Это еще не все. В моей квартире побывали. Таких совпадений не бывает.

— Вы хотите сказать — вас ограбили? Что с рукописью? — всполошился он.

— Они не смогли до нее добраться. Сэр Тоби… Полагаю, я имею право знать, во что ввязываюсь.

— Ввязываетесь? О чем вы!

Этот человек лгал. Я понимал это, и он понимал, что я понимаю, и ему было в высшей степени наплевать.

Его высокомерие меня взбесило.

— Сдается мне, я обращусь в полицию…

Теббит не обманул моих ожиданий.

— Нет! Ни в коем случае!

— Но я и вправду обращусь, сэр Тоби… Если только вы не расскажете, что происходит.

На этот раз Теббит молчал дольше. В конце концов он промолвил:

— Я бы предпочел, чтобы вы мне доверились. Я действительно не могу вам ничего рассказать.

— Сейчас я положу трубку, сэр Тоби. А когда подниму ее снова, то сообщу полицейским о попытке ограбления, упомянув попутно и дневник.

— Я не привык кого-либо упрашивать, мистер Блейк!

— Давайте же, сэр Тоби. Рассказывайте. Или мне, или полиции.

— Какое бы вознаграждение вы ни имели в виду, я дам вам вдвое больше!

— Мои услуги вам в любом случае обойдутся недешево. Мы имеем дело с некой скорописью, применявшейся в елизаветинские времена. На расшифровку у меня уйдет не один день — даже если удастся отыскать ключ, который мог и не сохраниться. В те дни применялась не одна тайнопись.

— Слушайте! Просто сделайте это, ладно? Утройте ваш чертов гонорар! И ради Христа, держите рукопись в безопасном месте, а свой рот — закрытым!

Он повесил трубку. Я минуту подумал. Приблизилось очередное черное облако. Тогда я вновь поднял трубку и набрал другой номер.

Дженис привыкла к моим внезапным исчезновениям, так что я мог на несколько дней доверить ей магазин. В деньгах она не нуждалась, но зарплату ей надо бы повысить — и давно. Я все ждал, что мне попадется какая-нибудь неуловимая диковина, которая на торгах в «Кристи» уйдет за полмиллиона.

Собравшись, я выехал на трассу M1, оставив Ноттингем справа. Пока я еле-еле тащился в объезд Бирмингема и выезжал на М40, меня сопровождал Моцарт, а оставшийся путь до Оксфорда я провел в компании какого-то диджея. Он нес свою ахинею то ли из Нью-Йорка, то ли из Нью-Джерси, и его доход превышал мой раз в десять. Дорога была перегружена, лобовое стекло закрывала грязная пелена, дворники работали не переставая. Воображаемые преследователи никак не шли у меня из головы, однако в зеркале заднего вида ничего особенного я не замечал. Да и что я мог там увидеть?

В Оксфорде я просочился сквозь Вудсток-роуд, оставил машину у колледжа Святого Эдуарда, вышел под дождь и, минуя церковь, пересек четырехугольный двор. В дверях комнаты отдыха меня ждал человек лет пятидесяти. Копна торчащих во все стороны седых волос смягчала официозность его костюма. Он взглянул на меня поверх серповидных очков и улыбнулся.

— Рад тебя видеть, Гарри! Ну-с, что у тебя там? Давай сразу к делу.

Мы поднялись на галерею и уселись в мягкие кресла неподалеку от бара. Было начало третьего, комната отдыха пустовала. Я достал из портфеля дневник. Мой собеседник переворачивал страницы, внимательно их разглядывая.

— Очаровательно! Ты прав, Гарри. Дневник — времен Елизаветы, можешь не сомневаться. И написан тайнописью, разработанной достаточно рано.

— Сможешь определить ее разновидность?

Я говорил с одним из лучших в мире экспертов по тайнописи елизаветинских времен. Фред Суит что-то пробурчал.