Афанасий Егоров - Бой - баба

— Честно говоря, боюсь вас одну оставлять.

— А я не собираюсь отпускать, — мельком взглянула в сторону быстро темнеющего окна красавица.

— Неудобно как-то…

— Не будьте ханжой, Виктор. Вспомните собственное обещание. Кто собирался меня защищать?.. Или уже все? С глаз долой — из сердца вон?

— Ну что вы! — не на шутку заволновался бравый офицер. — Я не в том смысле…

— Хватит! — оборвала пустую дискуссию Александра. Добавила уже озабоченно: — Поздно уже. Воры могут внизу караулить. Или…

Споткнулась посреди фразы женщина. Замкнулась вдруг в тоскливом молчании. Стало слышно, как с негромким тиканьем идут большие настенные часы.

— Что «или»? — с напряженным вниманием в голосе нарушил установившуюся тишину Виктор.

— Или убийца… — почти неслышно и обреченно ответила с осунувшимся лицом красавица.

— Так вы все-таки верите в сумасшедшего вора?

— Нет, только не Камыш.

— А кто?

— Не знаю… Следователь говорил — мы можем быть даже незнакомы.

— А пробовали проверять своих поклонников?

Женщина печально вздохнула:

— Некого, Виктор. Ни одного не осталось… Хотя нет. Есть один. Но он такой неуклюжий… как медвежонок… И робкий. Молоденький совсем, краснеет, как девчонка…

— Может, он и есть? Знаете, психи ведь разными бывают. Не только буйными…

— Нет, нет и нет! — решительно вскинулась Александра. — Роберт не маньяк! Это точно!

— Вам-то откуда известно? Вы что, врач-психиатр?

— Нет, не психиатр… Но чувство у меня такое внутреннее, понимаете? Не может малыш быть больным. Кто угодно, только не он!

— Знаменитая женская интуиция? — иронично усмехнулся мужчина. — Чем докажете?

— А почему я должна что-то доказывать? — вскинулись навстречу удивленные бровки. — Знаю — и все. Этого вполне достаточно.

Зловеще заскрежетала железная дверь. Сидящий на неудобном стуле узник повернул на звук голову.

За весь долгий, наполненный неизвестностью и страхом день никто его не потревожил. Роберт уже начал бояться, а не забыли ли про него?

В камеру быстрым шагом вошли те же двое. Капитан и похожий на узколобую гориллу сержант в форменной рубашке с закатанными рукавами.

Офицер милиции вынул из принесенной с собой папки тоненькую стопку исписанных листов. Застыл, бегая глазами по прыгающим строчкам. Достал из кармана ручку, исправил что-то в наспех набросанном тексте.

Сержант тоже время даром не тратил. Врезал пару раз по шее подозреваемому, заглянул с садистской ухмылкой в поплывшие зрачки:

— Как дела, браток? Надумал?

Перед лицом задержанного мелькнули серые, покрытые торопливыми каракулями мятые листочки. Как ни в чем не бывало капитан буднично произнес:

— Вот твое чистосердечное признание, Роберт. Зачитать?

Подозреваемый угрюмо молчал. Его упершийся в глаза оперативника немигающий взгляд не выражал ничего, кроме глухого упрямства.

Но работа есть работа. Никуда не денешься, кому-то же надо ее делать. И капитан скучным, монотонным голосом выдал вслух арестанту его собственноручное покаянное признание сразу в четырех убийствах. Дочитав последнюю строчку, где говорилось о полном осознании вины и была просьба о снисхождении, опер победоносно поднял сияющие глаза:

— Ну как? Сойдет для начала? Смотри, парень, лучше не упирайся. У нас «висяков» на всех хватит. Еще штук десять «мокрух» спокойно навесить можем. Запросто.

Вставший за спинку стула сержант с силой клюнул костяшкой пальца по темени арестанта. Гаркнул, наклонясь, прямо в ухо:

— Ты че молчишь, падла?! Колись давай! Будешь подписывать?!

Сотряслась от немилосердного удара по шее загудевшая голова. Заполыхали пронзенные оглушительной болью, вновь распухающие уши.

Откуда-то издалека донесся слегка озабоченный голос:

— Не-е, Михалыч, так мы ничего не добьемся. Здоровый больно, долго продержится. «Слоника» надо делать — точно говорю.

— Ну, делай, — вяло согласились в том же далеке.

Через минуту на лице подозреваемого оказалась плотно облегающая кожу маска обыкновенного противогаза. Роберт с шумом потянул в себя пахнущий пылью и резиной спертый воздух.

В мутных от налипшей грязи стеклах очков показалась злорадно оскаленная харя громилы-сержанта:

— Ну как? Нормально? А так? Арестант не видел, как руки палача привычным движением надели резиновую заглушку на входной патрубок противогаза. Только мгновенно запотели и без того непрозрачные очки.

Очень скоро стало нечем дышать. Молодой организм жадно поглотил жалкие остатки кислорода внутри маски и алчно требовал еще. Расперло напрасно сосущие пустоту легкие, бешеными толчками ударила в набухшие виски. Хлынули неудержимым потоком слезы из расширенных глаз. Выгнулось дугой сильное тело, грохнулось вместе со стулом об заплеванный пол, едва не подмяв под себя придерживавшего бьющуюся в конвульсиях жертву обезьяну-сержанта.