Михаил Март - Не тронь добычу!

Его беспокоил только один вопрос. Нужно ли задерживать Максимова и Проскурина? Они проходят по делу Прозорова и, возможно, играли в нем немаловажную роль. А дело Прозорова — одно из самых сложных в его практике. Там с плеча рубить нельзя. Нужен очень деликатный подход. Малейший шум так замутит воду, что погрязнешь в трясине навечно. А вешать на себя нераскрытое дело… Нет, он не мог такого допустить. Все его заслуги забудутся, и безупречный авторитет разойдется по швам. Тогда Ксения и вовсе махнет на него рукой. Скоро сорок два стукнет, а он все в бобылях ходит.

Нужно думать! Думать, просчитывать, выверять и не пороть горячку. Одно неверное движение — и все полетит к чертям собачьим. Надо посоветоваться с Диком.

Приложив голову к подушке, подполковник отключился. Ему снились покойники, сидящие на полированных гробах и требующие справедливости. Только не от него, а от судьи. В черной мантии в кресле председателя восседал майор Максимов. Прокурором была Задорина, выступавшая за смертный приговор. Сам он сидел в бамбуковой клетке, подвешенной к потолку. А генерал Черногоров просовывал ему через прутья решетки погоны сержанта и злобно усмехался.

Разве тут выспишься?

К моргу Института судебной медицины Катю сопровождал Журавлев. На голову девушки обрушилось новое испытание. Требовалась поддержка.

В мрачном ритуальном зале прощания Катю усадили на стул и велели ждать. С ней поздоровался подполковник Марецкий, который отвел Журавлева в сторону. Минут пять они перешептывались, потом Марецкий ушел за железную дверь, а Вадим вернулся к Кате.

— Боишься покойников? — спросил он.

— Ненавижу смерть. А ты знаешь людей, которым нравится разглядывать трупы?

— Для кого-то это работа.

— Я актриса цирка, где всегда праздник и смех.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Я ищу мужа, Дик, и если надо, то перелопачу гору трупов. Я должна знать, жив он или нет.

— Практически уже доказано, что Борис находился в госпитале в течение нескольких недель на нелегальном положении. Если он умер, то его похоронили тайком. У них есть такая возможность. Начали разбираться и нашли шесть покойников, зарытых в землю в гробах с двойным дном. Извини, но многих из них лишили головы, и многие пролежали в земле по несколько месяцев. Зрелище не из приятных.

— Своего мужа я узнаю, не беспокойся.

— Мне нравится твой настрой. Ты сильная женщина.

— Слабее не бывает. Просто я отключилась. Меня нет. Существует кто-то с механическими нервами, работающий на автопилоте. Если бы все, что я вижу, доходило до моего сознания, то мне — крышка. Дурдом, смирительная рубашка и тихое хихиканье — вот и вся перспектива.

Железная дверь раскрылась, и двое мужчин вывели из морга женщину лет пятидесяти с белым лицом. Она стонала, и у нее заплетались ноги. Перед ее носом водили ваткой, намоченной в нашатыре.

Катя напряглась. Неужели и ее будут выводить под руки? Несчастная женщина.

— Кто это? — тихо спросила она.

— Вдова Ливенталя. Недавно убили ее мужа, а сейчас она опознала своего сына.

— Господи! За что же такие страдания ты даешь людям?

— Я думаю, здесь орудует дьявол.

Женщину провели через зал, и процессия скрылась за дверьми. Вскоре железная створка вновь распахнулась. Появились Марецкий и женщина в форме полковника юстиции.

— Зверева, пройдите.

Катя стиснула зубы и встала. Журавлев последовал за ней. Из зала повеяло холодом.

Длинный, широкий кафельный зал. Десятка три столов. На многих из них лежали трупы, накрытые простыней. На торчащих из-под простыней ногах сине-серого цвета висели бирки.

— Давайте, только побыстрее, — скомандовала Катя. Ее провели сквозь строй мертвецов, и она выдержала испытание. Ответов она не давала — челюсть свело. Дойдя до конца, она повернулась и выбежала. Туалет находился рядом, и ее вырвало. Отдышавшись, она умылась и вышла в коридор.

Внешне она не отличалась от своей предшественницы, такая же бледная и потерянная, но на ногах держалась твердо.

В коридоре ее ждали.

— Моего мужа среди мертвых нет.

— Вы уверены? — спросила женщина-полковник.

— Уверена. У Бориса есть татуировка на плече. Щит, два меча, а на щите голова тигра. Знак дивизии, в которой он воевал.

— Почему же вы сразу не сказали? Мы бы вас не стали тревожить, — поинтересовался Марецкий.

— Я хотела лично убедиться в том, что, моего мужа здесь нет.

— К сожалению, мы не можем поддержать вашего оптимизма, — высказалась женщина.